Драгунский новогодний подарок распечатать

Рассказ: Виктор Драгунский «Новогодний подарок»

Это был последний день занятий в шко­ле. Пахло зимними каникулами, елкой и мандаринными корками. Я пришел из шко­лы, поел и влез на подоконник. Мне давно уже хотелось посидеть у окна, поглядеть на прохожих и самому ничего не делать. А сейчас для этого был подходящий мо­мент. И я сел на подоконник и принялся ничего не делать.
В эту же минуту в комна­ту влетел папа. Он сказал:

— Скучаешь? Я ответил:

— Да нет. Так. Отдыхаю. А когда же наконец мама приедет? Нету уже целых десять дней!

— Держись за окно! Покрепче держись, а то сейчас полетишь вверх тормашками!

Я на всякий случай уцепился за оконную ручку и сказал:

Он отступил на шаг, вынул из кармана какую-то бумажку, помахал ею издалека и объявил:

— Через час мама приезжает! Вот теле­грамма! Я прямо с работы прибежал, что­бы тебе сказать! Обедать не будем, по­обедаем потом все вместе. Я побегу ее встречать, а ты прибери комнату и дожи­дайся нас, договорились? Я мигом соскочил с окна:

— Конечно, договорились! Ур-ра! Беги, не теряй времени, вези поскорее маму!

Папа метнулся к дверям. А у меня начал­ся аврал, как на океанском корабле. Ав­рал — это большая приборка.

— Раз, два! Ширк-шарк! Стулья, по ме­стам! Смирно стоять! Веник, совок! Подме­тать! Живо! Товарищ пол, что это за вид? Блестеть! Сейчас же! Вот. Какой я моло­дец! Какой помощник! Гордиться нужно таким ребенком! Я, когда вырасту, знаете, кем буду? Я буду — ого! Я буду даже ого-го! Ого-гу-га-го! Вот кем я буду!

И я долго орал и выхвалялся напро­палую, чтобы не скучно было ждать маму с папой. В конце концов дверь распахну­лась, и в нее снова влетел папа! Он был весь взбудораженный, шапка на затылке! Он один изображал целый духовой ор­кестр и дирижера этого оркестра заодно Папа размахивал руками.

— Дзум-дзум! — выкрикивал он, и я по­нял, что это бьют огромные турецкие ба­рабаны в честь маминого приезда.

— Пхыйнь-пхыйнь! — поддавали жару медные тарелки.

Дальше закричал сводный хор в составе ста человек. Папа пел за всю эту сотню, но так как дверь за собой папа не закрыл, я выбежал в коридор, чтобы встретить маму.

Она стояла возле вешалки с каким-то свертком на руках. Мама мне ласково улыбнулась и тихо сказала:

— Здравствуй, мой мальчик! Как ты по­живал без меня?

— Я скучал без тебя. Мама сказала:

— А я тебе новогодний сюрприз при­везла!

Мы говорили с ней почему-то очень тихо. Мама протянула мне сверток, и я взял его.

— Что это, мама — спросил я.

— Это твоя сестренка Ксения, — все так же тихо сказала мама.

Тогда мама отвернула кружевную про­стынку, и я увидел лицо своей сестры. Оно было маленькое, и на нем ничего не было видно. Я держал сверток на руках изо всех сил.

— Дзум-бум-трум! — Это появился из комнаты папа.

— Внимание,— сказал он дикторским го­лосом,— мальчику Дениске в честь ново­годнего праздника вручается живая, све­жая сестренка Ксения. Длина от пяток до головы пятьдесят сантиметров, от головы до пяток — пятьдесят тоже! Чистый вес — три кило двести пятьдесят граммов, не счи­тая тары.

Он сел передо мной на корточки и под­ставил руки под мои, наверно, боялся, что я уроню Ксению. Он спросил у мамы уже своим, нормальным голосом:

— А на кого она похожа?

— На тебя,— сказала мама.

— А вот и нет! — воскликнул папа.— Она в своей косыночке очень смахивает на симпатичную народную артистку республи­ки Корчагину-Александровскую, которую я очень любил в молодости. Вообще я заме­тил, что маленькие дети в первые дни своей жизни все бывают очень похожи на про­славленную Корчагину-Александровскую. Особенно похож носик. Носик прямо бро­сается в глаза.

Я все стоял со своей сестрой Ксенией на руках, как дурень, и улыбался. Мама сказала с тревогой:

— Осторожнее, умоляю, Денис, не урони. Я сказал:

— Ты что, мама? Не беспокойся! Я целый детский велосипед выжимаю одной левой, неужели же уроню такую чепуху?

— Вечером купать будем! Готовься!

Он взял у меня сверток, в котором была Ксенька, и пошел. Я пошел за ним, а за мной мама. Мы положили Ксеньку в вы­двинутый ящик от комода, и она там спо­койно лежала.

— Это пока, на одну ночь. А завтра я куплю ей кроватку, и она будет спать в кроватке. А ты, Денис, следи за ключами, как бы кто не запер сестренку в ко­моде. Будем потом искать, куда подева­лась.

И мы сели обедать. Я каждую минуту вскакивал и смотрел на Ксеньку. Она все время спала. Я удивлялся и трогал паль­цем её щеку. Щека была мягкая, как сме­тана. Теперь, когда я рассмотрел ее внима­тельно, я увидел, что у нее длинные тем­ные ресницы.

Вечером мы стали ее купать. Мы поста­вили на папин стол ванночку с пробкой и наносили целую толпу кастрюлек, напол­ненных холодной и горячей водой, а Ксе­ния лежала в своем комоде и ожидала купания. Она, видно, волновалась, потому что скрипела, как дверь, а папа, наоборот, все время поддерживал ее настроение, чтобы она не Очень боялась. Папа ходил туда-сюда с водой и простынками, он снял с себя пиджак, засучил рукава и льстиво покрикивал на всю квартиру:

— А кто у нас лучше всех плавает? Кто лучше всех окунается и ныряет? Кто лучше всех пузыри пускает?

А у Ксеньки такое было лицо, что это она лучше всех окунается и ныряет,— действо­вала папина лесть. Но когда стали купать, у нее такой сделался испуганный вид, что вот, люди добрые, смотрите: родные отец и мать сейчас утопят дочку. И я тут как раз вовремя подсунулся под мамин локоть и дал Ксеньке свой палец. И, видно, угадал, сделал, что надо было: она за мой палец так схватилась (ого-го!) и совсем успокои­лась. Так крепко и отчаянно ухватилась девчонка за мой палец, ну просто как уто­пающий за соломинку. И мне стало ее жал­ко оттого, что она именно за меня дер­жится. Держится изо всех сил своими воробьиными пальчиками, и сквозь эти пальцы чувствуется ясно, что она мне одному доверяет и что, честно говоря, купание для нее — мука и ужас, риск и угроза. И надо спасаться: держаться за палец старшего, сильного и смелого брата.

Когда я обо всем этом догадался, когда я понял наконец, как ей трудно, бедняге, и страшно, я сразу стал её любить.

А потом. потом уже поздно вечером в кровати я все думал про то, как завтра сам наряжу для Ксеньки ёлку, и про то, что ни­кто из ребят не получил сегодня такого удивительного новогоднего подарка.

Источник статьи: http://xn—-8sbiecm6bhdx8i.xn--p1ai/%D1%80%D0%B0%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%B0%D0%B7%20%D0%BF%D1%80%D0%BE%20%D0%9D%D0%BE%D0%B2%D1%8B%D0%B9%20%D0%B3%D0%BE%D0%B4%20%D1%81%D1%82%D1%804.html

Рассказ «Новогодний подарок»

Маша сидела на диване и смотрела в окно. За окном медленно кружились и падали белоснежные снежинки. Они в конце своего танца плавно опускались на заснеженную землю. Всё было покрыто белым, пуховым одеялом. Зима накрыла всё снаружи своей белоснежной простынёй. Дети радовались такой погоде. Играли в снежки, лепили снежных баб, катались на коньках, съезжали на ледянках с горки!

А вот одной девочке было совсем не весело…

Все дело в том, что Маша очень хотела, чтобы у нее был пушистый друг. Но, родители упрямо не соглашались его заводить. Придумывали разные причины…И ни какие уговоры Маши на них не действовали.

— «И вот наступит еще один Новый Год, а главного подарка у меня не будет» — думала Маша.

— «Как бы мне хотелось, чтобы у меня был котенок! Я бы заботилась о нем, кормила, играла, я бы рассказывала ему все свои секреты, а он бы приятно урчал рядышком со мной».

В это время в комнату зашла мама.

— «Ну, и чего ты тут сидишь, пылью дышишь? Вон сходила бы лучше на улицу, проветрилась, с ребятами поиграла. Давай одевайся и на улицу. Я как раз перед Новым Годом полы помою».

Маша не спеша оделась и вышла на улицу. Как только она вышла из подъезда на её нос упала маленькая, холодная снежинка, которая сразу же растворилась. Маша поморщила нос и пошла в сторону детской площадки, которая находилась напротив её дома.

Не смотря на то, что сегодня тридцать первое декабря, ребят на площадке было не меньше чем в обычные дни. Настроение у Маши улучшилось тогда, когда среди детей она увидела свою подругу Юлю. Юля была активной девочкой, поэтому любила играть в подвижные игры. И Юлька все-таки уговорила Машу немного поиграть в снежки. Но, как обычно это бывает, Маша забыла про время, и заигралось на площадке до шести часов. Благо фонари светили на улице, и мама Маши видела, где играет девочка. Но было уже поздновато, и мама махнула ей рукой, что означало «Пора домой!». Девочка поздравила Юлю с Новым Годом и пошла домой.

Маша шла по хрустящему снегу, который скрипел под её зимними сапогами. Девочка всё ещё думала о своём желаемом «Новогоднем подарке». Она хотела себе котёнка, который был бы рыженьким. Этого ей очень хотелось, потому что у самой Маши были рыжие, кудрявые волосы. И котёнок был бы её маленькой частичкой, с зелёными глазами и розовым носиком. У него была бы мягкая, пушистая шёрстка. Она представляла, как кормит его ветчиной и наливает в миску белого, тёплого молочка. Маша закрыла глаза от удовольствия….

Девочка споткнулась о камень и упала, отряхнула липкий снег с колен и вошла в подъезд. Она прошла по длинному коридору и хотела уже наступить на первую ступеньку, как услышала звук…. Девочка остановилась, чтобы прислушаться. Звук повторился…Это было короткое «Мяу». Маша посмотрела в уголок и увидела маленький, дрожащий комочек. Девочка, недолго думая подняла котёнка и побежала в квартиру.

Дома Машу ждали мама с папой. Девочка зашла в квартиру, из кухни вышла мама. Маша затараторила:

– «Мамочка, я увидела маленького котёнка, он сильно дрожал, и я решила его забрать. Пожалуйста, давай его оставим, он такой хорошенький, он так похож на меня! Такой же рыженький!»

После этих слов наступила минута молчания. В это время в прихожую вошёл папа.

— «Что случилось?» — у папы было хорошее настроение.

— «Я нашла этого рыженького котёнка! Давайте его оставим, он же такой хорошенький!» — с надеждой сказала Маша.

— «И правда, очень похож на Машу! Давайте оставим этот пушистый комочек!» — сказал папа.

— «Ох не знаю, не знаю. Кто за ним будет ухаживать? — спросила мама.

— «Я. Я буду за ним ухаживать! Кормить, играть, убирать! – воскликнула Маша.

— «Хорошо, я согласна» — ответила мама

— «Ура. » — и Маша закружилась со своим котёнком.

Маша и её мама отмыли и согрели котёнка. Когда он обсох, Маша его расчесала и завязала голубой бантик на шейке котёнка. А назвали его «Рыжиком».

И вот уже без пяти минут полночь, по телевизору идёт речь президента, на столе оливье. На диване сидят мама, папа и счастливая Маша, у которой на руках сидит такой же счастливый Рыжик, у которого мягкая шёрстка, зелёные глазки, розовый носик, и голубой бантик на шее. А счастливые они, потому что у каждого исполнилась своя мечта! У Маши появился свой котёнок, а у Рыжика появилась семья, которая его очень любит!

Источник статьи: http://21vu.ru/stuff/841/28079

Драгунский новогодний подарок распечатать

ПоЧИТАТЕЛИ книг запись закреплена

НОВОГОДНИЙ ПОДАРОК
(Сестра моя Ксения)

Это был последний день занятий в шко­ле. Пахло зимними каникулами, елкой и мандаринными корками. Я пришел из шко­лы, поел и влез на подоконник. Мне давно уже хотелось посидеть у окна, поглядеть на прохожих и самому ничего не делать. А сейчас для этого был подходящий мо­мент. И я сел на подоконник и принялся ничего не делать.

В эту же минуту в комна­ту влетел папа. Он сказал:

— Скучаешь? Я ответил:

— Да нет. Так. Отдыхаю. А когда же наконец мама приедет? Нету уже целых десять дней!

— Держись за окно! Покрепче держись, а то сейчас полетишь вверх тормашками!

Я на всякий случай уцепился за оконную ручку и сказал:

Он отступил на шаг, вынул из кармана какую-то бумажку, помахал ею издалека и объявил:

— Через час мама приезжает! Вот теле­грамма! Я прямо с работы прибежал, что­бы тебе сказать! Обедать не будем, по­обедаем потом все вместе. Я побегу ее встречать, а ты прибери комнату и дожи­дайся нас, договорились? Я мигом соскочил с окна:

— Конечно, договорились! Ур-ра! Беги, не теряй времени, вези поскорее маму!

Папа метнулся к дверям. А у меня начал­ся аврал, как на океанском корабле. Ав­рал — это большая приборка.

— Раз, два! Ширк-шарк! Стулья, по ме­стам! Смирно стоять! Веник, совок! Подме­тать! Живо! Товарищ пол, что это за вид? Блестеть! Сейчас же! Вот. Какой я моло­дец! Какой помощник! Гордиться нужно таким ребенком! Я, когда вырасту, знаете, кем буду? Я буду — ого! Я буду даже ого-го! Ого-гу-га-го! Вот кем я буду!

И я долго орал и выхвалялся напро­палую, чтобы не скучно было ждать маму с папой. В конце концов дверь распахну­лась, и в нее снова влетел папа! Он был весь взбудораженный, шапка на затылке! Он один изображал целый духовой ор­кестр и дирижера этого оркестра заодно Папа размахивал руками.

— Дзум-дзум! — выкрикивал он, и я по­нял, что это бьют огромные турецкие ба­рабаны в честь маминого приезда.

— Пхыйнь-пхыйнь! — поддавали жару медные тарелки.

Дальше закричал сводный хор в составе ста человек. Папа пел за всю эту сотню, но так как дверь за собой папа не закрыл, я выбежал в коридор, чтобы встретить маму.

Она стояла возле вешалки с каким-то свертком на руках. Мама мне ласково улыбнулась и тихо сказала:

— Здравствуй, мой мальчик! Как ты по­живал без меня?

— Я скучал без тебя. Мама сказала:

— А я тебе новогодний сюрприз при­везла!

Мы говорили с ней почему-то очень тихо. Мама протянула мне сверток, и я взял его.

— Что это, мама — спросил я.

— Это твоя сестренка Ксения, — все так же тихо сказала мама.

Тогда мама отвернула кружевную про­стынку, и я увидел лицо своей сестры. Оно было маленькое, и на нем ничего не было видно. Я держал сверток на руках изо всех сил.

— Дзум-бум-трум! — Это появился из комнаты папа.

— Внимание,— сказал он дикторским го­лосом,— мальчику Дениске в честь ново­годнего праздника вручается живая, све­жая сестренка Ксения. Длина от пяток до головы пятьдесят сантиметров, от головы до пяток — пятьдесят тоже! Чистый вес — три кило двести пятьдесят граммов, не счи­тая тары.

Он сел передо мной на корточки и под­ставил руки под мои, наверно, боялся, что я уроню Ксению. Он спросил у мамы уже своим, нормальным голосом:

— А на кого она похожа?

— На тебя,— сказала мама.

— А вот и нет! — воскликнул папа.— Она в своей косыночке очень смахивает на симпатичную народную артистку республи­ки Корчагину-Александровскую, которую я очень любил в молодости. Вообще я заме­тил, что маленькие дети в первые дни своей жизни все бывают очень похожи на про­славленную Корчагину-Александровскую. Особенно похож носик. Носик прямо бро­сается в глаза.

Я все стоял со своей сестрой Ксенией на руках, как дурень, и улыбался. Мама сказала с тревогой:

— Осторожнее, умоляю, Денис, не урони. Я сказал:

— Ты что, мама? Не беспокойся! Я целый детский велосипед выжимаю одной левой, неужели же уроню такую чепуху?

— Вечером купать будем! Готовься!

Он взял у меня сверток, в котором была Ксенька, и пошел. Я пошел за ним, а за мной мама. Мы положили Ксеньку в вы­двинутый ящик от комода, и она там спо­койно лежала.

— Это пока, на одну ночь. А завтра я куплю ей кроватку, и она будет спать в кроватке. А ты, Денис, следи за ключами, как бы кто не запер сестренку в ко­моде. Будем потом искать, куда подева­лась.

И мы сели обедать. Я каждую минуту вскакивал и смотрел на Ксеньку. Она все время спала. Я удивлялся и трогал паль­цем её щеку. Щека была мягкая, как сме­тана. Теперь, когда я рассмотрел ее внима­тельно, я увидел, что у нее длинные тем­ные ресницы.

Вечером мы стали ее купать. Мы поста­вили на папин стол ванночку с пробкой и наносили целую толпу кастрюлек, напол­ненных холодной и горячей водой, а Ксе­ния лежала в своем комоде и ожидала купания. Она, видно, волновалась, потому что скрипела, как дверь, а папа, наоборот, все время поддерживал ее настроение, чтобы она не Очень боялась. Папа ходил туда-сюда с водой и простынками, он снял с себя пиджак, засучил рукава и льстиво покрикивал на всю квартиру:

— А кто у нас лучше всех плавает? Кто лучше всех окунается и ныряет? Кто лучше всех пузыри пускает?

А у Ксеньки такое было лицо, что это она лучше всех окунается и ныряет,— действо­вала папина лесть. Но когда стали купать, у нее такой сделался испуганный вид, что вот, люди добрые, смотрите: родные отец и мать сейчас утопят дочку. И я тут как раз вовремя подсунулся под мамин локоть и дал Ксеньке свой палец. И, видно, угадал, сделал, что надо было: она за мой палец так схватилась (ого-го!) и совсем успокои­лась. Так крепко и отчаянно ухватилась девчонка за мой палец, ну просто как уто­пающий за соломинку. И мне стало ее жал­ко оттого, что она именно за меня дер­жится. Держится изо всех сил своими воробьиными пальчиками, и сквозь эти пальцы чувствуется ясно, что она мне одному доверяет и что, честно говоря, купание для нее — мука и ужас, риск и угроза. И надо спасаться: держаться за палец старшего, сильного и смелого брата.

Когда я обо всем этом догадался, когда я понял наконец, как ей трудно, бедняге, и страшно, я сразу стал её любить.

А потом. потом уже поздно вечером в кровати я все думал про то, как завтра сам наряжу для Ксеньки ёлку, и про то, что ни­кто из ребят не получил сегодня такого удивительного новогоднего подарка.

Источник статьи: http://vk.com/wall-70409513_26881