Праздник мира Евгения Вахтангова
«Подумайте, ведь это наш театр, наш маленький и уютный, где так отдохнешь в работе, куда отдашь всю свою любовь, куда принесешь радости свои и слезы. Милые лица, добрые глаза, трепетные чувства, все друг другу друзья», — так нежно описывал молодой актер и режиссер Евгений Вахтангов свои чувства, когда у него появилось собственное помещение, где наконец можно было творить! Через некоторое время о тридцатилетнем гении заговорили все – поставленная им сцена пляски нищих на свадьбе вошла в мировые хрестоматии режиссерского искусства. Но до громкой славы доброму мечтателю пришлось пройти долгий и трудный путь: от осуждения в семье до предательства учеников.
Все началось в далеком 1883 году, когда в семье Багратиона Вахтангова, армяно-григорианского вероисповедания, и Ольги Васильевны, православной, родился сын – Женя. Семья была зажиточной, отец владел табачной фабрикой и хотел, чтобы мальчик пошел по его стопам и стал купцом. Но Женю интересовали только две вещи – любовь и свобода. В те годы юный Вахтангов состоял в кружке «Арзамас», где молодые люди знакомились с Ницше, читали Толстого и «Буревестник». Дух свободомыслия раздражал отца: «Одумайся! Представь, что будет с твоими сестрами и матерью после моей смерти. Ты один, и не хочешь помочь мне, ты даже для рабочих ничего не хочешь сделать, а кричишь: восьмичасовой рабочий день, больницы, школы! Знаем, что за спиной папаши умеете вы кричать: эксплуатация! Ты-то на что живешь?».
С каждым годом Багратион Сергеевич давил на сына все сильнее. Не выдержав отцовского деспотизма, Вахтангов уехал из Владикавказа в Москву и поступил в университет. За ним последовала очаровательная актриса Надежда Байцурова, с которой впоследствии Евгений Вахтангов создал счастливую семью. «Я всегда люблю, всегда любил тебя, преклоняюсь за весну мою, за мальчика нашего. Я хочу быть сильным, чтобы было хорошо вам», — так ласково и трепетно он описывал свои чувства к родным.
Еще во Владикавказе Вахтангов поставил пьесу «Праздник мира», раздав билеты рабочим с фабрики отца. Увлечение театром получило новый виток в столице. Два года будущий режиссер посещал драматические курсы МХАТ, где познакомился с будущим другом и учителем — Леопольдом Сулержицким. Далее, в 1911 году, после разговора с Владимиром Немировичем-Данченко, Вахтангова зачислили в художественный театр, откуда началось увлечение идеями великого Константина Станиславского.
История знаменитого театра на Арбате началась с того самого дня, когда пылкий и увлеченный драматургией Вахтангов предложил Сулержицкому создать студию, в которой молодые актеры будут заниматься в свободное от МХАТ время. Что ставить? Конечно, «Праздник мира» — детище молодого режиссера. Но Станиславский не только не принял спектакль, но и сказал Вахтангову, что тот не чувствует формы и никогда не станет постановщиком.
Невзирая на первый провал, молодые студенты под руководством обаятельного и интеллигентного руководителя продолжали совершенствовать актерское мастерство. Уже через несколько лет талант Вахтангова признали многие. «Первая студия, вторая студия, моя студия, еврейская студия «Габима», студия Гунст, народный театр, пролеткульт, художественный театр, урок, спектакль ноябрьских торжеств — вот десять учреждений, где меня рвут на части», — говорил великий режиссер. Тогда-то и случилось мощное потрясение — из студии Вахтангова ушли пять самых ярких и любимых актеров. Он сильно переживал, и кто знает, может, именно это предательство стало причиной серьезной болезни.
Несмотря на сложности и слабое здоровье Евгений Багратионович продолжал ставить спектакли, заручившись доверием и поддержкой Станиславского. В 1920 году МХАТ берет под крыло третью студию Вахтангова, а 13 ноября 1921 года состоялась премьера спектакля «Чудо святого Антония», получившему небывалые аншлаги.
Похудевший, с желтым лицом Вахтангов продолжал репетировать и играть. Совсем скоро должна была состояться премьера спектакля «Принцесса Турандот», и болезнь была совсем не кстати. «Мишечка, как мне хочется жить. Вот камень, растения, я чувствую их по-новому, по-особенному. Я хочу их видеть, чувствовать, хочу жить среди них», — говорил он своему другу, актеру Михаилу Чехову.
Спектакль о жестокой красавице Турандот зрители приняли «на ура». После первого акта Константин Станиславский приехал вместе со студийцами в дом Вахтангова. Тот лежал на высоких подушках и слушал отзыв главного зрителя: «Принимаю. Талантливо, разнообразно и жизнерадостно. Успех блистательный. Вы сегодня нас покорили, победили». Станиславский не знал, что видится с режиссером в последний раз. Евгений Вахтангов умер 29 мая 1922 года, ему было всего 39 лет. Казалось, впереди вся жизнь. Так много нужно было сделать, поставить не один спектакль, обучить актерскому мастерству десятки юных дарований, нежно и осторожно подойти к душе каждого, беречь ее, исключая все грубое и резкое. Еще так много нужно было отдать того, что горит внутри.
Источник статьи: http://dailyculture.ru/stati/teatr/prazdnik_mira_evgeniya_vakhtangova/
Вахтанговский Старый Новый год — 2020!
Традиционная встреча Старого Нового года Вахтанговцев в кругу коллег насчитывает уже много десятилетий. В этот день – 13 января мечта Вахтангова о Театре – Празднике, Театре – Доме, как никогда, становится реальной.
В последние годы праздник традиционно открывают художественный руководитель театра Римас Туминас и директор Кирилл Крок.
Римас Туминас:
«Еще в юности, когда я начал ставить спектакль, одна знаменитая актриса, вглядываясь в меня, сказала: «Это он! Режиссер сумерек и печали!».
Да, печали много, да и сумерек тоже. Хочется по-настоящему жить – по глубине, по правде, по какой-то человеческой боли. И, может быть, мы и уходим в эти сумерки и боли, может быть. Но, если что-то не складывается, этого нельзя говорить – ни друзьям, никому. Тебя выслушают, посочувствуют, но ничем не помогут. Будет только хуже, ты теряешь друзей, когда жалуешься.
Надо зажигать фонари света в наших душах. И когда придут и будут спрашивать, чем помочь, нам надо всем сказать, спасибо, у нас уже есть свет. У нас в душах горят фонари света, фонари жизни. Я буду делать все, чтобы никто к нам не приходил и не предлагал помощи. Бойтесь этих предложений, верьте себе и в свой огонь, который осветит этот наш год. Спасибо вам».
Корифей Вахтанговской труппы Василий Лановой:
«Дорогие друзья, мои многие родные люди этого театра!
63 года назад я впервые встречал здесь Старый новый год, но тогда было народу раза в три меньше, чем сейчас и плотности такой не было. Но! Какие люди сидели тогда в зале! Я перечислять не буду, но это были великие Вахтанговцы, свет от которых распространялся на всю страну. И это было великим счастьем для молодых актеров, которые сидели среди них. Гриценко, Плотников, Астангов, Лукьянов, Мансурова, Алексеева… это были великие актеры русского театра. И сегодня, глядя в этот переполненный зал, я хочу пожелать вам счастья, удачи, радости – в этом Доме, в этом зале. И пусть Богородица улыбнется каждому из вас!»
Место проведения заключительного новогоднего праздника – большое зрительское фойе театра, в центре которого – нарядная елка. Счастливые и радостные лица, музыкальные номера и озорные репризы, накрытые праздничные столы и импровизированные выступления – неизменные участники любимого Вахтанговцами праздника.
В это вечер была продолжена еще одна давняя традиция – вручение юбилейных значков тем, кто прослужил в Театре имени Евгения Вахтангова 15 лет (артистам в стаж засчитываются и 4 года обучения в Театральном институте имени Бориса Щукина).
Среди юбиляров 2019 года – артисты Владимир Бельдиян, Мария Бердинских, Мария Волкова, Артур Иванов, Екатерина Крамзина, Александр Олешко, Екатерина Симонова, Мария Риваль, Кирилл Рубцов, Дмитрий Соломыкин, Валерий Ушаков, музыканты оркестра Наталья Туриянская и Андрей Чернышов, гример Анастасия Меньшова.
Источник статьи: http://vakhtangov.ru/news/3329/
«Праздник мира» в постановке Е. Вахтангова
Театральная хроника >>
Первой студией МХТ 15 октября 1913 года показана премьера пьесы Г. Гауптмана «Праздник мира» в постановке Е. Вахтангова и оформлении М. Либакова.
В ролях: Фрибе – Михаил Чехов, доктор Шольц – Григорий Хмара, Роберт – Борис Сушкевич, Ида Бюхнер – Софья Гиацинтова, госпожа Шольц – Лидия Дейкун
Репетиции спектакля «Праздник мира» Г.Гауптмана, которым должна была официально открыться Первая Студия МХТ, шли как последовательное освоение «системы». Однако в резкой интерпретации Вахтангова идеи учителя обнаружили незнакомые грани: натурализм, обостренный до гиперболы, психологизм, доведенный до исступления.<> В «Празднике мира» эмоциональным центром спектакля стала короткая и хрупкая идиллия дружбы, воцарившаяся во время встречи семьи, где все ссорятся и ненавидят друг друга. Кратковременная идиллия лишь оттенила взаимную ненависть, эгоизм, распад традиционных связей. Эти болезни времени Вахтангов анализировал, беспощадно обнажая надорванные души героев. (Екатерина Юдина).
Первая работа Вахтангова вызвала раздражение Станиславского. Он говорил, что «это какая-то болезнь, истерия», актеры играют «неврастенично». Критик Л. Гуревич прозорливо отмечала: «Нервическая несдержанность изображаемых Гауптманом людей сообщалась в некоторых местах самому характеру игры».
Стала ли вахтанговская постановка «Праздника» отрицанием достоинства человека, отрицанием основной программы студии? Нисколько. Но Вахтангов отнёсся к проблеме человеческого достоинства с жестокой страстью, незнакомой ни Сулержицкому, ни Болеславскому, ни, пожалуй, всему Художественному театру во главе со Станиславским.<> Вахтангов … пробуждал у зрителей сознание, что достоинство человека в том, чтобы, не пряча, как страус, голову под крыло, бороться за достойные человеческие отношения, за достойную жизнь, как бы трудна борьба ни была. («Жизнь замечательных людей. Вахтангов» Х.Н. Хеpсонский)
Источник статьи: http://www.kino-teatr.ru/teatr/history/10-15/587/
Евгений вахтангов театр праздник
  Праздник в Вахтанговском театре
Загадки Турандот просты, но отгадок не имеют
Сегодня академический Театр имени Вахтангова отмечает свое 75-летие: 13 ноября 1921 года спектаклем «Чудо святого Антония» открылась на Арбате театральная студия под руководством Евгения Вахтангова.
У этого театра есть загадочное слово, значения которого никто не знает, хотя толкований не счесть — и заумно-теоретических, и пафосно-эмоциональных. Во все времена здесь любили прятаться за туманное нечто, в статьях и на трибунах важно зовущееся «вахтанговским началом». Его здесь оберегают, им клянутся, его при необходимости выставляют в качестве последнего аргумента. Сила этого заклинания и сознание собственной кастовости столь сильны, что даже в труппу здесь принимают выпускников только одной театральной школы — Щукинского училища при Театре Вахтангова.
История накрепко связала имя этого театра с представлением о чем-то нарядном, красивом и парадоксальном, о смешении жанров, об элегантности и эксцентрике. Поставленный некогда смертельно больным Вахтанговым в голодной и холодной Москве спектакль «Принцесса Турандот» принято считать точкой отсчета этого своеобразного театрального стиля, в принципы которого входят презрение к быту и психологической достоверности, склонность к иронии и легкой импровизации, утверждение независимости сцены от скверны реальной жизни. Но именно этот арбатский театр познал сполна, что такое зависимость от реальности и что такое вырождение стиля.
Поэтому, может быть, и хорошо, что вахтанговцы никогда не осознавали силу своего главного заблуждения, свою истинную родовую тайну. Секрет же прост: ставя «Турандот», интеллектуал и скептик Вахтангов не столько задавал новый стиль, сколько посылал последний привет минувшей театральной эпохе, во многом прошедшей под знаком комедии дель арте. Его праздник был трагическим праздником прощания с серебряным веком, а не приветствием заре новой жизни.
Биография же Театра им. Вахтангова оказалась поучительной и драматичной. Обаяние первых вахтанговцев в 20-е годы дразнило воображение не только искушенных театралов, но и советских властей. Европейский стиль игры, привитый студийцам Вахтанговым, оказалось не так уж сложно поставить на службу идеологии. Эстетическое вольнодумство первых лет и первых спектаклей не помешало театру превратиться в один из самых политически ангажированных в Москве. Показательно, что именно вахтанговские, а не мхатовские и не бывшие императорские подмостки были выбраны для первого появления Ленина как сценического персонажа. Путь Бориса Щукина от комического Тартальи из «Принцессы Турандот» до вождя революции из «Человека с ружьем» обозначил путь театра. Послевоенная перестройка (здание на Арбате было полуразрушено во время налета в июле 41-го) закрепила в архитектуре державное значение театра, наделив его торжественной сценой с советским гербом над порталом.
При этом вахтанговцы на словах никогда не отказывались ни от клоунады, ни от водевильной легкости. Непостижимым образом они переходили от серьезных политических спектаклей к обаятельным комедиям. Они осторожничали, шутили и, точно следуя указаниям Вахтангова, легко меняли маски. Рубен Симонов мог почти одновременно ставить пропагандистский «Фронт» Корнейчука и обворожительно-пустяковую «Мадемуазель Нитуш». Даром для театра такая всеядность, разумеется, пройти не могла, но выжить позволила. Хотя «фирменный» стиль со временем оброс актерскими привычками и ставшей уже тяжелым наследством фальшью. Не к праздничному столу будет сказано, но парадоксальность обернулась сегодня растерянностью, а подвижность — неповоротливостью. «Заветы» давно уже не работают, а новые идеи по заказу не родить. Впрочем, магия юбилейных цифр способна принести неожиданности.
Вера в то, что славу одного великого спектакля можно пронести через 75 лет театральной истории, сегодня кажется как минимум наивной. Практика, однако, развеяла предубеждение. Незадолго до сегодняшнего юбилея, 5 и 8 ноября, участники премьеры 1963 года сыграли «Принцессу Турандот» в старом составе. Заранее расклеенные по городу афиши смотрелись неправдоподобно, но и Юлия Борисова, и Михаил Ульянов, и Юрий Яковлев, и Людмила Максакова, и Василий Лановой действительно сыграли те же роли, что и больше тридцати лет назад в возобновленном тогда Рубеном Симоновым вахтанговском спектакле. Зрители возбужденно ахали, сопоставляя возраст персонажей и исполнителей. Затея представлялась сомнительной, если не обреченной на провал. Многие, разумеется, для того и пришли — увидеть нечто торжественно-мемориальное и одновременно жалкое, рассчитанное на снисхождение и вздох печали. По всем законам театра и жизни в ту же реку через треть века не вступишь.
Между тем юбилейный римейк удался на славу. Звезды забыли о регалиях, вспомнили текст, отряхнули штампы и усталость — и сыграли спектакль (который все равно старше любого из них) с редким для сегодняшнего вахтанговского театра искренним воодушевлением. Победа мастерства и азарта над академической рутиной оказалась возможной еще и потому, что ветераны вовсе не бросали вызов течению времени, не делали вид, что годы над ними не властны. Они шутили и валяли дурака, но так, что не выглядели суетливо молодящимися стариками. Кроме того, исторический контекст сам создал спектаклю неожиданный и по-настоящему трогательный второй план. Конечно, в эти два предъюбилейных вечера актеры играли не столько волшебную сказку Карло Гоцци о китайской принцессе, сколько сюжет о прошедшей в этих стенах и на этих подмостках жизни.
Источник статьи: http://www.kommersant.ru/doc/242951