Первый рассказ О. Генри «Рождественский чулок Дика Свистуна» (перевод на русский)
Уважаемые читатели рассказов О. Генри! Хочу сообщить вам, что «Рождественский чулок Дика Свистуна» и «Обращение Джимми Валентайна»- это совершенно разные рассказы. Рассказ «Рождественский чулок Дика Свистуна» был написан еще тогда никому неизвестным заключенным Уильямом Портером в тюрьме и опубликован в журнале Мак-Клюрс в 1899 г. Как известно, именно с него началась литературная карьера писателя.
Почему этот рассказ часто путают с рассказом «Обращение Джиммм Валентайна» неудивительно. Действие второго рассказа как раз и происходит в тюрьме. Вот, в качестве доказательства, привожу текст рассказа «Рождественский чулок Дика Свистуна» на английском языке и собственный перевод.
O. Henry. Whistling Dick’s Christmas Stocking (in English)
It was with much caution that Whistling Dick slid back the door of the box-car, for Article 5716, City Ordinances, authorized (perhaps unconstitutionally) arrest on suspicion, and he was familiar of old with this ordinance. So, before climbing out, he surveyed the field with all the care of a good general.
He saw no change since his last visit to this big, alms-giving, longsuffering city of the South, the cold weather paradise of the tramps. The levee where his freight-car stood was pimpled with dark bulks of merchandise. The breeze reeked with the well-remembered, sickening smell of the old tarpaulins that covered bales and barrels. The dun river slipped along among the shipping with an oily gurgle. Far down toward Chalmette he could see the great bend in the stream outlined by the row of electric lights. Across the river Algiers lay, a long, irregular blot, made darker by the dawn which lightened the sky beyond. An industrious tug or two, coming for some early sailing ship, gave a few appalling toots, that seemed to be the signal for breaking day. The Italian luggers were creeping nearer their landing, laden with early vegetables and shellfish. A vague roar, subterranean in quality, from dray wheels and street cars, began to make itself heard and felt; and the ferryboats, the Mary Anns of water craft, stirred sullenly to their menial morning tasks.
Перевод рассказа «Рождественский чулок Дика Свистуна» на русский язык
С большой осторожностью Дик высунул голову из задней двери грузового вагона. Статья номер 5716 городского устава допускала возможность задержания по подозрению, хотя в этом и противоречила уголовному кодексу . Поэтому прежде, чем выйти наружу, Дик осмотрелся как генерал на поле битвы.
Ничего не изменилось здесь с тех пор, как он последний раз побывал в этом многострадальном южном городке, городке который был раем для всех бродяг с севера. Пристань, где находился его контейнер, была вся загромождена тюками и ящиками с товаром. С берега тянуло неприятным запахом мокрой парусины, от которого сосало под ложечкой. Мутная река тяжело булькала, с трудом пробиваясь через заслон из судов и суденышек. Далеко внизу, там, где река изгибалась, еще горели огни Шалмета. Но предрассветное небо казалось уже светлее на фоне темного размытого пятна, которое отбрасывал город. То тут, то там буксиры уже начали отплывать по своим делам, издавая гудки, символизирующие начало нового дня. Итальянские суденышки, груженые овощами и морепродуктами теснились у причала. Неясный гул, как будто идущий из-под земли, от колес телег и машин, уже опять давал о себе знать. Это просыпался город.
Внезапно Дик втянул голову в плечи. Нечто более внушительное и величественное выступило на сцену. Огромный полицейский вышел из-за угла, обогнув мешки с рисом, и остановился в двадцати ярдах от машины. Восход солнца, как ни странно, тоже привлек его внимание. И, только когда краски неба совсем поблекли, он отвел взгляд от неба. Вытащив фляжку из кармана, он опять окинул взглядом рисовые мешки и сделал несколько глотков.
Дик, бродяга со стажем, был знаком с этим стражем порядка. Они встречались несколько раз на пристани, где Дик Свистун выводил свои рулады, а служитель порядка, сам большой любитель музыки, был не прочь его послушать. И все же при данных обстоятельствах, Дику не хотелось напоминать о себе. Одно дело случайная встреча на пристани, и совсем другое, когда тебя застукают у фургона… Поэтому Дик терпеливо ждал когда же наконец полицейский продолжит свой обход. Наконец, тот двинулся с места и исчез за грузовыми вагонами. Дик подождал так долго, как советовал ему здравый смысл, а потом соскользнул на землю. Приняв вид честного труженика, ищущего себе работу, он двинулся по линии железнодорожного полотна, намереваясь пройти по тихой улице Жирод до скамейки на площади Лафайет. Именно там они договорились встретиться с Ликом, паломником-авантюристом, который приехал на день раньше его, забравшись в фургон для скота.
И вот теперь Дик крался по тем местам, где ночь еще оставила свою тень. Однако некоторое время спустя он, забыв об осторожности, начал по привычке посвистывать. Эта привычка была его конек, именно из-за нее он и получил свое прозвище. Звук был такой чистый, что звенел и казалось, отражался эхом от каменных стен и падал подобно каплям в прозрачную воду. Он уже не мог остановится: поток горного ручья, шелест камыша, птичьи трели. Он импровизировал.
Завернув за угол, свистун столкнулся с горой в голубой униформе.
— Итак,- произнесла гора, -уже упаковался. А вообще-то ты фальшивишь! Забыл как надо свистеть?
— Нет, вовсе нет! Послушай еще,- осторожно произнес Дик, боясь показаться слишком фамильярным. Он сложил губы бантиком, но полицейский остановил его.
— Не надо, -я сам. Его усы округлились и из самой глубины его раздался глубокий и мягкий звук, похожий на флейту. Он повторил мелодию, которую только что насвистывал Дик. Мелодия была чистая, но какая-то не душевная.
— Вот так надо, — сказал он,- а вообще-то тебе повезло, что я тебя встретил. Еще часом позже, и мне пришлось бы тебя арестовать. После восхода солнца всех бродяг отлавливаем и отправляем на работы. А сейчас убирайся, чтобы духу твоего в городе не было. Я тебе помогаю, потому что ты свистишь хорошо, а кое-что даже лучше меня…
Хотите читать дальше….. Переведите сами:)
Источник статьи: http://englishstory.ru/whistling-dicks-christmas-stocking-perevod-na-ruskiy.html
Рождественский подарок. О. Генри
Лет двадцать развивался корень зла.
К концу этого срока он был уже вполне на высоте положения.
Если бы вы жили где-нибудь в окружности ранчо Сэндаун, хотя бы на расстоянии пятидесяти миль от него, вы не могли бы не слышать о нем. Корень зла этот обладал густыми, черными как смоль волосами, необыкновенно искренними темно-карими глазами, а смех его разносился по прерии, точно журчанье где-то скрытого ручейка. Имя ему было Розита Мак-Меллэн, и это была дочь старого Мак-Меллэна, с овечьего ранчо Сэндаун.
Однажды в Сэндаун прибыли верхом на двух золотисто-рыжих конях — или, выражаясь точнее, на облезлых гнедых, — два претендента на руку Розиты. Один из них был Мэдисон Лэн, а другой «Малыш из Фрио». Но в это время его еще не звали «Малышом из Фрио»: он еще не успел тогда заслужить честь особой клички. Имя его было попросту Джонни Мак-Рой.
Не подумайте, пожалуйста, что эти двое являлись единственными обожателями прекрасной Розиты. Кони дюжины других грызли удила, стоя у длинной коновязи ранчо Сэндаун. Много глаз в окрестных саваннах выпучивались по-бараньи при виде Розиты, но не всегда эти глаза принадлежали баранам Дана Мак-Меллэна. Но Мэдисон Лэн и Джонни Мак-Рой далеко обогнали остальных участников этого гандикапа, а потому мы и заносим их имена в летопись.
Мэдисон Лэн, молодой скотовод из округа Нуэсес, остался победителем. Он и Розита были обвенчаны в день Рождества. Вооруженные, веселые, шумливые, ковбои и овчары, великодушно отложив в сторону свою наследственную ненависть, соединились вместе, чтобы общими силами отпраздновать торжество.
На ранчо Сэндаун стон стоял от залпов — шуток и из револьверов, от блеска — уздечек и сверкающих глаз, от поздравлений и приветствий.
Но, когда свадебное торжество достигло крайнего предела веселья, вдруг появился Джонни Мак-Рой, мрачный, терзаемый ревностью, похожий на одержимого.
— Я вам сейчас поднесу рождественский подарок, — завопил он громовым голосом и встал у дверей, держа в руках револьвер сорок пятого калибра. Уже в те времена он имел репутацию необычайно меткого стрелка.
Первая его пуля срезала мочку правого уха у Мэдисона Лэна. Дуло револьвера отклонилось на один дюйм. Следующий выстрел поразил бы новобрачную, если бы у овчара Карсона винтики в голове не оказались бы хорошо смазанными и не работали бы так быстро. Садясь за стол, гости, соблюдая хороший тон, повесили свои револьверы, вместе с поясами, на гвозди, вбитые в стену. Но Карсон с необычайной быстротой швырнул в Мак-Роя свою тарелку, полную жареной дичи и картошки, и испортил ему прицел. Вторая пуля сбила только белые лепестки с цветка — «испанского кинжала», торчавшего фута на два над головой у Розиты.
Гости отпихнули стулья и бросились к оружию. Стрелять в жениха и невесту во время свадьбы показалось им поступком крайне бестактным. Через шесть секунд около двадцати пуль должны были просвистеть по направлению к Мак-Рою.
— В следующий раз я буду лучше стрелять, — прокричал Джонни, — и этот следующий раз настанет.
И он быстро скрылся.
Карсон, овчар, движимый после успешного опыта с брошенной тарелкой жаждой новых подвигов, первый добежал до дверей. Из темноты пуля Мак-Роя уложила его.
Тогда ковбои бросились за ним, взывая к мщению; вообще, убийство овчара не всегда вызывало возмущение с их стороны, но в данном случае оно определенно шло вразрез с правилами приличия. Карсон не был виноват ни в чем; он не принимал никакого участия в обряде бракосочетания; и никто даже не слыхал, чтобы он декламировал гостям рождественские гимны.
Но вылазка не удалась. Мак-Рой был уже в седле и несся вскачь, в спасительный чапарраль, осыпая своих преследователей громкими проклятиями и угрозами.
В эту-то ночь и родился «Малыш из Фрио». Он стал «вредным элементом» этих краев. Отвергнутый мисс Мак-Меллэн, он сделался опасным. Когда полицейские явились арестовать его за убийство Карсона, он убил двоих из них и затем стал вести жизнь отщепенца. Он научился удивительно хорошо стрелять обеими руками. Иногда он появлялся в городках и поселках, затевал ссоры по малейшему поводу, укладывал своего противника и смеялся над блюстителями закона. Он был так хладнокровен, так беспощаден, так проворен, так бесчеловечно кровожаден, что к поимке его делались лишь слабые попытки. Когда он был, наконец, застрелен маленьким, одноруким мексиканцем, который сам еле жив был от страха, на душе Малыша из Фрио было уже восемнадцать убийств. Около половины жертв он уложил в честном поединке, где исход зависел от быстроты выстрела. Другую половину он умертвил просто из жестокости, ради одного удовольствия.
Много существует на границе рассказов о его дерзкой храбрости и отваге. Но он не был из породы тех головорезов, у которых все-таки бывают минуты великодушия и даже кротости. Уверяют, что он никогда не знал чувства милосердия к лицам, вызвавшим его гнев. Однако в этот и в каждый день Рождества как-то хочется отдать, по возможности, каждому должное за всякую искру добра, которая могла бы в нем оказаться. Если Малыш из Фрио совершил когда-нибудь доброе дело, если в сердце его шевельнулось когда-нибудь великодушное чувство, это случилось именно в этот день. Вот каким образом это произошло.
Человеку, потерпевшему неудачу в любви, никогда не следует вдыхать аромат цветов ратамы. Они опасно возбуждают память.
Однажды в декабре в округе Фрио одно дерево ратамы стояло в полном цвету: зима была теплая, точно весна. Мимо этого дерева ехал Малыш из Фрио со своим клевретом и товарищем по убийствам Фрэнком-Мексиканцем. Малыш остановил своего мустанга, но остался в седле, задумчивый и нахмуренный, зловеще прищурив глаза. Слабый, сладкий аромат затронул какие-то фибры в нем, проникнув сквозь сковывавшую его броню из льда и железа.
— Не понимаю, о чем это я думаю, Мекс, — сказал он своим обычным мягким и певучим голосом. — Как это я мог забыть про один рождественский подарок? Завтра ночью я поеду и застрелю Мэдисона Лэна в его собственном доме. Он отбил у меня мою девушку. Розита вышла бы за меня, не встань он между нами. Сам не понимаю, как я это откладывал до сих пор.
— А, ерунда, Малыш! — сказал Мексиканец. — Не говори вздора. Ты знаешь, что завтра нельзя будет и на милю подъехать к дому Мэда Лэна. Я видел третьего дня старика Аллена и он сказал мне, что у Мэда на Рождестве будут гости. Помнишь, как ты испортил торжество в день свадьбы Мэда, и какие ты посылал угрозы? Неужели ты думаешь, что Мэд Лэн не держит теперь ухо востро в предположении, что некто мистер Малыш может незванно появиться среди гостей? Тошно слушать, Малыш, такие речи.
— Я поеду, — спокойно повторил Малыш, — на праздник к Мэдисону Лэну и убью его. Мне давно надо было сделать это. Знаешь, Мекс, ровно две недели назад я видел во сне, что я женат на Розите, а не он; и мы жили вместе в доме, и я видел, как она мне улыбается. и — проклятье, Мекс! — она досталась ему! но зато он будет моим, — да, сударь, она стала его в канун Рождества, и в этот же день он будет моим.
— Есть ведь и другие способы самоубийства, — посоветовал Мексиканец. — Почему бы тебе просто не отдаться в руки шерифу?
— Он будет моим, — сказал Малыш.
Канун Рождества наступил; воздух был мягок, точно в апреле. Быть может, был отдаленный намек на мороз, но он только пощипывал, как сельтерская вода, и в воздухе носился легкий запах поздних полевых цветов и мескитной травы.
Вечером все пять или шесть комнат ранчо ярко осветились. В одной из комнат горела елка: у Лэнов был трехлетний сынишка и ожидалось человек двенадцать или более гостей с ближайших ранчо.
Когда стемнело, Мэдисон Лэн отозвал в сторону Джима Бэлчэра и еще троих ковбоев, служивших у него на ранчо.
— Слушайте, ребята, — сказал Лэн, — держите ухо востро. Ходите вокруг дома и наблюдайте зорко за дорогой. Все вы знаете Малыша из Фрио, как его теперь зовут; если вы его увидите, откройте по нему огонь без всяких предисловий. Я не очень-то боюсь, что он явится сюда, но Розите страшно. Она боится этого каждое Рождество, с тех пор как мы женаты.
Вскоре приехали гости, в таратайках и верхами, и начали располагаться в комнатах. Вечер проходил весело. Гости с удовольствием ели отличный ужин, приготовленный Розитой, и похваливали хозяйку, а затем разбрелись группами по комнатам и по широкой галерее, куря и болтая.
Елка, разумеется, привела в восторг малышей; в особенности они обрадовались, когда появился рождественский дед, с великолепной белой бородой, одетый в белый мех, и начал раздавать игрушки.
— Это мой папа, — объявил шестилетний Билли Сэмпсон, — я видел, как он одевался.
Беркли, овчар, старый приятель Лэна, остановил Розиту, когда она шла мимо него по галерее, где он сидел и курил.
— Ну, что же, миссис Лэн, — сказал он, — вы, надеюсь, перестали теперь каждое Рождество бояться этого парня, Мак-Роя, не правда ли? Мы как раз толковали об этом с Мэдисоном.
— Почти, — улыбаясь, ответила Розита, — но я все-таки иногда нервничаю. Никогда не забуду я этого ужаса, когда он чуть не убил нас.
— Это самый безжалостный негодяй в мире, — сказал Беркли. — Всем жителям округа следовало бы подняться и устроить на него облаву, как на волка.
— Он совершил ужасные преступления, — сказала Розита, — но. я. не знаю. Я думаю, что в каждом человеке где-то в глубине души таится крупица добра. Он не всегда был злодеем — я это знаю.
Розита вышла в коридор между комнатами. Рождественский дед, в бороде и мехах, как раз проходил мимо.
— Я слышал в окно, что вы говорили, миссис Лэн, — сказал он. — В тот момент я только что опустил руку в карман, чтобы вынуть рождественский подарок вашему мужу. Но вместо этого я оставил вам подарок Он там, в комнате направо.
— Спасибо, милый дедушка, — весело сказала Розита.
Она вошла в комнату, а рождественский дед вышел на свежий воздух.
В комнате направо она нашла одного Мэдисона.
— Где же мой подарок? Дед сказал, что оставил его здесь для меня, — сказала Розита.
— Я не видел ничего похожего на подарок, — смеясь, сказал ей муж, — разве только, что он меня назвал подарком?
На следующий день Габриэль Родд, старший на ранчо Хо, вошел в почтовую контору в Лома-Альта.
— Ну, вот, Малыш из Фрио получил наконец свою порцию свинца, — сказал он почтмейстеру.
— Да неужели? Каким образом?
— Отличился один из мексиканцев-овчаров старого Санхеса. Подумайте только: Малыш из Фрио убит овчаром! Пастух увидел около полуночи, что он едет мимо лагеря, и так перепугался, что схватил свой винчестер и выпустил заряд. Но всего забавнее то, что Малыш оказался наряженным в полное одеяние рождественского деда, с ног до головы. Подумайте только, Малыш из Фрио вздумал разыгрывать Санта-Клауса.
Источник статьи: http://xn—-7sbb5adknde1cb0dyd.xn--p1ai/%D0%BE-%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D1%80%D0%B8-%D1%80%D0%BE%D0%B6%D0%B4%D0%B5%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9-%D0%BF%D0%BE%D0%B4%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%BA/