Праздник или праздник волков

Вы здесь » Canidae — Семейство волчьи » НАШИ праздники » Очень интересная статья! День Хромого Волка

Очень интересная статья! День Хромого Волка

Сообщений 1 страница 3 из 3

Поделиться12009-12-05 15:05:23

• Автор: Lavina
• Администратор
• 
• Зарегистрирован : 2009-04-28
• Приглашений: 0
• Сообщений: 1707
• Уважение: +64
• Позитив: +27
• Провел на форуме:
  6 дней 21 час
• Последний визит:
  2011-01-19 17:35:58

День Хромого Волка

В народном календаре немало праздников, отмечавшихся в честь того или иного животного или птицы. Их изучение в определенной мере позволяет исследовать древний пласт культуры народа.

День Хромого Волка гагаузы отмечали через неделю после начала Рождественского поста (21 ноября/4 декабря). Он является составной частью ноябрьских Волчьих праздников. Согласно легенде, Хромой волк считался более опасным, чем другие волки, поэтому в его честь отвели отдельный день.

Основу праздника составляют ритуальные запреты на все виды женских работ, связанныx с шерстью (вязанье, тканье, пряденье, шитье), и использованием острых предметов (иголка, спицы, ножницы). Согласно народному поверью, если мужчина окажется в поле в той одежде, которую женщина связала или сшила во время Волчьиx праздников, то за ним непременно погонится волк.

Соблюдался и запрет на произнесение слова волк, вместо него использовали эвфемизмы (слова-заменители): «чужой», «серый кум». Целью ритуальных запретов и магических действий было предохранить домашний скот и человека от нападения хищников, которые в зимнее время учащались.

В день Хромого волка приготовляли лепешку на дрожжах, которую смазывали медом и рано утром угощали ею соседей. В некоторых селах накануне вечером дарили соседям тарелку с мукой или несли ее святить в церковь.

Образ волка в народных представлениях довольно противоречив. Его и почитали и боялись. Запрет на уничтожение волков иногда нарушали, о чем свидетельствует народное предание, в котором объясняется мотив празднования этого дня: человек убил Хромого волка, чтобы спасти свою жизнь.

По-видимому, древнее предназначение обрядовой лепешки с медом, которую готовили гагаузы в день праздника, заключалось в том, чтобы умилостивить волка. Можно предположить, что данный обычай является одной из позднейших форм «обряда очищения» («извинения» перед волками).

Наряду с обрядами почитания волка как сверхъестественного существа (волк-покровитель), у гагаузов в то же время нет никаких мифов и легенд, в которых бы волк выступал в качестве их далекого предка, в отличие от других тюркских народов, у которых широко распространены тотемистические представления о волке, как о прародителе.

Гагаузская обрядность, связанная с Волчьими праздниками, во многом схожа с аналогичной обрядностью народов Балкано-Дунайского региона и представляет собой общебалканское явление.

Источник статьи: http://canidae.mybb.ru/viewtopic.php?id=802

Праздник или праздник волков

Волчьи дни, волчьи праздники — у южных славян календарные праздники и периоды, посвященные защите от волков.

Первый цикл волчьих дней у болгар (вълчите, вучки, въкови празници, вълкови деня), в меньшей степени у сербов (вучjи празник, Алексинацкое Поморавье) охватывает промежуток времени со дня св. Мартина (11.XI), откуда распространенное название цикла (ср. болг., серб, мартинци, мратинци, макед. мратиньака), изредка со дня св. Дмитрия Солунского (26.X) до св. Саввы (5.ХІІ), почитаемого сербами и защитником от волков, и их покровителем. В целом волчьи дни приходились на ноябрь — начало декабря (ср. серб, вучьи месец). Наиболее существенными для волчьих дней днями являются Введение (21.ХІ), называемое в Болгарии также Вълчата богородица, и день св. Филиппа (24.ХІ).

Продолжительность волчьих дней в каждой традиции колеблется от трех до восьми дней. При этом первая их половина скоромная, а вторая постная, поскольку часто волчьи дни приходятся на рубеж заговенья и Филиппова (рождественского) поста. Праздники могли быть персонифицированы в образах волков, наиболее опасным из которых считался Хромой (болг. куцулан) или Кривой (Благоевградский окр.), появлявшийся в первый день. Вторым важным циклом волчьих дней было начало февраля, т. н. Трифуниц, Трифонци (болг., серб.). Праздновались также и некоторые другие дни.

Южнославянские волчьи дни восходят к общебалканскому культу волка (наилучшим образом сохранился у румын). Славянские волчьи дни сводятся прежде всего к соблюдению запретов, поста, а также к исполнению некоторых защитных ритуалов.

Запреты и защитные действия. Универсальным является запрет на работу острыми предметами, колющими и режущими инструментами, а также на обработку шерсти, т. к. наиболее вероятными жертвами волков могли оказаться овцы. В основном табу касается женских домашних занятий: шитья, ткачества, прядения, снования, вязания, а также стирки, готовки, уборки, мотания ниток и пр. Мужчинам запрещается пахать, впрягать волов, колоть свиней, молоть, сверлить, плести корзины. С наибольшей строгостью запреты должны соблюдать супруги, живущие половой жизнью, т. к. середина ноября — начало декабря было временем течки у волков. Каждая самка, по поверью, спаривалась с двенадцатью самцами, а потомство появлялось на Сретенье, т. е. на Трифунци.

В эти праздники описались открывать предметы, хотя бы отдаленно напоминавшие звериную пасть, напр. сундуки, ножницы и др. Их старались спрятать, закрыть, завязать, замкнуть, чтобы тем самим «замкнуть пасть волку». Подобные действия производились и с очагом. На него вешали цепи (в частности, сербы проделывали это в праздник Верижньаци, т. е. в день поклонения честным веригам ап. Петра, 16.I), к цепям подвешивали камни по количеству животных в хозяйстве или ключ («да му заключат уста», Благоевградский окр.). Ключ в эти дни носили и на шее. С этой же целью зашивали на себе подол рубахи, переворачивали дежу, ступу, гасили огонь, замазывали навозом дверь и трубу над очагом. Эти действия сопровождались формулами-пояснениямн: «Замазываю диким зверям глаза и уши», «Завязываю пасть и когти» и т. п. Подчас формулы становились частью ритуального диалога, а в Славонии, Груже, Пожеге входили в комплекс ритуалов, связанных с бадняком. В Боснии на Рождество выносили еду — понемногу от каждого блюда — на перекресток со словами: «Вот, волк, ужин от меня, и больше ты ничего не получишь».

Для защиты от волков соблюдались некоторые меры предосторожности и в другие дни. Так, пастухи Боснии соблюдали пост на пророка Даниила, св. Игната и св. Андрея; в Височской Нахии они постились на св. Антония (17.I), македонцы — на св. Луку, св. Егуса (1.VIII), в Ужице и Боснии — три недели от Успения до Рождества Богородицы, т. н. Медневица или Несновица (т. к. запрещено было сновать); в Болеваце неделю, на которую выпадал день св. Георгия; в Боснии — в день св. Косьми и Дамиана (1.ХІ), все дни от св. Андрея до Рождества; от Рождества до Нового года (Фрушка Гора).

За пределами Балкан славяне не знают праздника, целиком посвященного почитанию волка, за исключением гуцулов, которые справляют св. Луппа (23.VIII) под влиянием соседей-румын, а также св. Спиридона (14.ХІІ).

О других календарных датах и запретах, связанных с волками, см. Волк.

Источник статьи: http://www.sites.google.com/site/kokorinva/Home/v/volci-dni

День волка: «щас спою…»

Так товарищ или не товарищ?

Как-то раз, представляя в московском книжном магазине свой четырёхтомник очерков песенного фольклора, я стал рассказывать о новой книге – сборнике пословиц и поговорок русского блатного народа. Речь зашла о поговорке «Тамбовский (или – брянский) волк тебе товарищ», о двойственном отношении русского человека к образу серого разбойника: с одной стороны, волк – хищник и вредитель, с другой – почти родич, друг, товарищ и брат. И далее я привёл много примеров из русского фольклора, где серый волк оказывался лепшим корешем какого-нибудь Ивана-царевича.

Тут мне неожиданно возразил на ломаном русском языке иностранец неясного происхождения: «Это не есть так! Вольф – злая животная, бестия, это страшний враг для щеловьек! Он не друг, он шудовище!». Клянусь, это реальный случай. И вспомнил я о нём неслучайно.

Дело в том, что декабрь на Руси – конкретно волчий месяц. Уже с самого начала «волчьи торжества» идут косяком. Так, 8 декабря в народе – так называемый «Волчий день»! Согласно поверью, у избы родившегося в этот день ребёнка собираются его «серые собратья», чтобы намекнуть ему: «Мы с тобой – одной крови!». Ну, одной – не одной, а предки наши старались лишний раз избу-то не покидать, особливо в тёмное время.

Я уже не говорю о 9 декабря – празднике в честь Георгия Победоносца, который больше известен как Юрьев день.

Православные убеждены: каждый год накануне своего праздника святой Георгий объезжает на коне поля и леса, собирает волков и определяет каждому добычу. На этот счет существует много пословиц и поговорок: «Что у волка в зубах, то Егорий дал»; «На то Георгий волку зубы дал, чтобы кормиться», «Без Юрьева наказу и серый сыт не будет!» и прочее.

Я уже не говорю о «волчьих праздниках» с Николы Зимнего (19 декабря, или 6 декабря по старому стилю) до Крещения Господня (19 января). Да и вообще праздников в честь волка на Руси пруд пруди. Помнится, и 28 марта, и 6 мая, и 30 ноября, и ещё Бог знает когда. Но праздник Волчьего пастыря можно считать наиболее значимым. В «волчьи дни» русские чествуют серых хищников, пытаясь задобрить «паству Егория Храброго». Они не только рядятся в волчьи шкуры, но и приглашают волка к столу, разделить с ними трапезу! Это как бы олицетворяет некое духовное единение между русским волком и русским человеком.

Кстати, я уже как-то вскользь касался этой темы, когда рассказывал, почему эмблемой чемпионата мира в России стал волчонок Забивака.

Ведьмины скачки и чумные оборотни

Но как быть с нашим иностранцем, который так горячо мне возражал? У них, выходит, всё иначе?

Ну вообще-то в дохристианский период культ волка существовал у многих народов. Этносы, которые жили на одной территории с этим хищником, поклонялись ему, считая прародителем (так, волчица вскормила Ромула и Рема – основателей Рима). Образы волков – основателей рода традиционны для башкирского, бурятского, татарского фольклора, для сказок и легенд всех тюркских народов. Чингисхан своим предком считал пепельного волка. Кстати, в реальной жизни и впрямь встречается нечто подобное, киплинговский «Маугли» не на пустом месте родился. Профессор А. Джезелл из Йельского университета в 1940 году провел исследование: из 20 «диких» детей 14 вскормлены волками.

Знамена с изображением волка были у воинских братств многих народов. Ведь одним из главных способов добычи пропитания у людей была охота, им хотелось походить на зверей-хищников, сродниться с ними.

Но после принятия христианства на Руси волка стали ассоциировать с нечистой силой. Считалось, что волки боятся молитвы, креста, освящённых предметов: «Хрест на мене, волк от мене» и проч. Согласно поверьям, волк не переносит колокольного звона, поэтому ямщики подвязывали под дугу колокольчики. Имя волка старались не поминать вслух, как и имя черта. Поэтому использовали названия «серый», «бирюк», «кузьма», «лютый». «Волками» называли «нехристей» – татар, евреев и т.д.

Однако в православии волк также – гонитель нечистой силы. По преданиям, когда Бог создал человека, чёрт слепил волка. А тот откусил чёрту пятку. С тех пор нечистый хромает. Так его и зовут – «анчутка беспятый». Во многих поверьях волки охотятся на чертей и пожирают их.

А вот в Европе католичество рисовало волка исключительно как дьявольское отродье. Монахи называли себя «псами Господними», а их борьба с еретиками изображалась как нападение стаи собак на волков. В средневековой книге о животных «Бестиарий» волк показан как дьявольское животное; изображение волчьей головы с красными горящими глазами вошло в средневековую геральдику как символ злобы, жадности, хищничества, жестокости. Ведьмам приписывались скачки на волках.

Укреплению таких представлений способствовали кровопролитные войны, которые бушевали в средневековой (да и возрожденческой) Европе непрерывно. Их последствиями были эпидемии чумы, холеры, дизентерии, оспы, сифилиса, опустошавшие города и селения. Люди гибли от эпидемий миллионами. Трупы не успевали сжигать или погребать, их пожирали волки, что привило целым поколениям серых хищников вкус к человеческой крови и плоти. Серые стаи врывались в города и рвали народ прямо на улицах. Парижанин пишет во время Столетней войны: «На протяжении 1423 года волки входили в Париж каждую ночь, иногда их убивали по три или четыре еженощно». Войны и эпидемии породили волков-людоедов, которыми кишела средневековая Европа. Так что церковникам было легко привить пастве чувство мистического ужаса к серому хищнику.

Католические отцы церкви Августин Блаженный и Фома Аквинский раскручивают тему оборотней-вервольфов (людей, умеющих превращаться в волков). Людей, заподозренных в оборотничестве, отправляли на костер вместе с вeдьмами и колдунами. Константин Гончаров в книге «Образ волка в русских и иноземных сказках» отмечает в Европе «нагнетание массового психоза, состояние глубокого и постоянного невроза, граничащего с безумием… Почти четыре столетия кровавой резни на почве суеверий, фанатизма и невежества не могли не найти свое отражение в сказках, легендах, преданиях и т.п.».

Так что Европе навязали образ того волка, которого она была достойна.

На нашей псарне лучше не «косорезить»

Мне возразят: можно подумать, Россия не страдала от эпидемий и волчьих нападений! Справедливо замечено. По количеству волчьего поголовья наша империя не уступала Европе – скорее, наоборот. Разумеется, и в нашей империи волк воспринимался как опасный хищник. Однако была существенная разница между русским «лесным» волком и европейским «чумным». В России волк нападал на человека либо в глухом лесу, либо в степи. Близ жилья хищник атаковал людей преимущественно зимой, когда охота на домашний скот затруднена и волк был вынужден нападать на всех без разбора. А в Европе волны страшных эпидемий искусственно делали «серых» именно людоедами. И размах волчьего людоедства был в разы масштабнее нападений волка на человека в России.

К тому же средневековое мракобесие отбросило европейскую медицинскую мысль на столетия назад. Нет, поначалу, особенно после крестовых походов, Европа вполне успешно перенимала культ тела, омовения, бани и проч. Но католическая церковь восстала против бань и купален и объявила, что чума ниспослана на людей как наказание за столь «греховное увлечение». К травле присоединились доморощенные лекари. «Водные ванны… ослабляют организм и расширяют поры, поэтому они могут вызвать болезни и даже смерть», – утверждалось в медицинском трактате ХV века. Одежда носилась без смены сезонами, а то и круглый год. Бельё нередко не стиралось и не менялось до полного истлевания. Обнажение тела считалось грехом. Эпидемии и мор стали нормой, а отсюда – многовековой разгул волков-людоедов.

В России дело обстояло иначе. Не только русские, но и скандинавы, весь исламский мир чтили чистоту почти на религиозном уровне. «Веди себя в сауне так же, как в церкви», – гласит финская пословица. «Чистота – половина веры», – сказал пророк Мухаммед. Правоверные мусульмане ходили в хамам почти столь же регулярно, как в мечеть. Русская баня воспринималась иноземцами как одно из чудес света и панацея от болезней и хворей. Указ 1649 года предписывал «мыльни строить на огородах и на полых местах не близко от хором». Поэтому Русь не пережила эпидемий, по размаху и жертвам хотя бы отдалённо сравнимых с европейскими. Волчье людоедство не носило характера национальной катастрофы.

Мы уже знаем, что в западноевропейской традиции превращение человека в волка способно вызывать лишь чувство ужаса и глубокого отвращения. В русских быличках, сказках, легендах дело обстоит иначе. Человека-волка, оборотня называли волколаком, волкодлаком, волкулаком. И фольклор относился к подобным существам с явной симпатией. Вспомним хотя бы былинного богатыря-оборотня Вольгу Святославовича, который оборачивался и серым волком, и ясным соколом.

Да что там воины (среди которых не один Вольга отличался искусством оборотничества)! Подумаешь, бином Ньютона…

В сибирских и уральских быличках в волка мог превратиться чуть ли не любой человек. Эко дело: вбиваешь топор в пень и и – кувырк через топорик! Вот ты уже и зверь. За неимением топора можно воткнуть нож. А одна старуха успешно обратилась в волчицу, кувыркнувшись через коромысло. Как говорил Карлсон: пустяки, дело житейское…

Вера в существование людей-волков была распространена повсеместно. Она и сейчас существует в отдаленных деревнях северной России и Сибири. Причём многие вполне серьёзно рассказывают о своих приключениях в волчьей шкуре.

Некоторые славянские народы уверены, что встреча в пути с волком приносит добро. Например, белорусы говорят: «вовк ямУ дорогу перебег», то есть человеку привалило счастье. А вообще апофеозом содружества человека и серого хищника является русская сказка «Иван-царевич и cерый волк», где волк постоянно помогает царскому сыну в самых трудных ситуациях.

Причём царевич постоянно выступает как редкостный идиот: волк ему говорит – вот это не тронь, иначе кирдык будет, но Ваня обязательно тут же это самое и слямзит – то золотую узду, то птаху, то ещё чего… Просто клептоман: тащит всё, что гвоздями не прибито. По сравнению с ним волк – умный, благородный, бескорыстный товарищ. Хоть брянский, хоть тамбовский.

В общем, господа станишники, нам есть что праздновать и весь декабрь, и весь январь. Содвинем бокалы за cерого волка – нашего друга, товарища и где-то даже брата!

Ну а ежели он сдуру берега попутает – ну, брат, звиняй, на нашей псарне лучше не «косорезить»…

Источник статьи: http://www.nvgazeta.ru/news/12370/583762/