Картины народной жизни в поэме Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»
Замысел поэмы «Кому на Руси жить хорошо» продиктован самой жизнью. Н. А. Некрасов остро чувствовал «больные» вопросы своего времени. Это и подтолкнуло поэта к созданию народной книги.
Поэме Некрасов отдал долгие годы неустанного труда. В ней он стремился дать читателю как можно более полные сведения о русском народе, о тех процессах, которые происходили в жизни крестьянства после реформы 1861 года.
Положение народа ясно рисуется уже в начале поэмы названиями тех мест, откуда родом» крестьяне-правдоискатели. Они — «временно обязанные», «Подтянутой губернии, уезда Терпигорева, Пустопорожней волости, из смежных деревень — Заплатова, Дыряви-на, Разутова, Знобилина, Горелова, Неелова, Неурожайка тож». Странствуя, мужики проходят через Испуганную, Подстрелянную и Безграмотную губернии. Эти названия говорят сами за себя.
На многих страницах поэмы изображены бесправная, безрадостная жизнь народа. Деревни — «селенья незавидные, что ни изба — с подпоркою, как нищий с костылем. » У мужиков скудные запасы, на крестьянских полях — бедные всходы, поэтому целые селения осенью идут «на попрошайство»
Картины народной жизни обрисованы в песнях «Голодная», «Барщинная», «Солдатская», «Веселая», «Соленая».
Вот каким показан дореформенный мужик в одной из песен:
Беден, нечесан Калинушка,
Нечем ему щеголять,
Только расписана спинушка,
Да за рубахой не знать.
С лаптя до ворота
Шкура вся вспорота,
Пухнет с мякины живот,
Верченый, крученый,
Сеченый, мученый
Еле Калина бредет.
Реформа 1861 года не улучшила положение народа, и недаром крестьяне говорят о ней:
Добра ты, царска грамота,
Да не про нас ты писана.
Как и прежде, крестьяне — люди, «досыта не едавшие, несолоно хлебавшие». Изменилось только то, что теперь их вместо барина будет драть волостной.
Крестьянский мир предстает предельно обнаженным, во всей хмельной откровенности и непосредственности в главе «Пьяная ночь». Необычная «пьяная» ночь развязывает языки:
Дорога стоголосая
Гудит! Что море синее,
Смолкает подымается
Народная молва.
Почти каждая реплика — сюжет, характер. Глава, по моему мнению, вмещает много рассказов. Разве не точная картина дикого деспотизма семейной жизни встает из ссоры двух баб:
Мне старший зять ребро сломал,
Средний зять клубок украл,
Клубок — плевок, да дело в том-
Полтинник был замотан в нем,
А младший зять все нож берет,
Того гляди, убьет, убьет.
А разве не ясна из нескольких фраз судьба женщины Дарьюшки, хотя никакого рассказа о ней нет:
— Худа ты стала, Дарьюшка!
Не веретенце, друг!
Вот то, чем больше вертится,
Пузатее становится,
А я как день-деньской.
Именно желание показать всю народную Русь привлекло Некрасова к такой картине, где можно было бы собрать массу людей. Так появилась глава «Сельская ярмонка». Прошло много времени. И вот странники летом пришли на «ярмонку», которая свела вместе многих людей. Это народное гулянье, массовый праздник:
Шумит, поет, ругается,
Качается, валяется.
Дерется и целуется
У праздника народ.
Кругом пестро, красно, рубахи полны цветов, платья красные, косы с лентами6 «Играет солнце вешнее, смешно, горласто, празднично».
Но в народе много темного, неприглядного и безобразного:
По всей по той дороженьке
И по окольным тропочкам,
Покуда глаз хватал,
Ползли, лежали, ехали,
Барахталися пьяные.
Крестьянский мир на сельской ярмарке завершается рассказом о Якиме Нагом. Он говорит не о посетителях «ярмонки», а о всем мире тружеников. Яким не поддакивает своему барину Павлуше Веретенникову, а высказывает свое крестьянское чувство:
Постой, башка порожняя!
Шальных вестей бессовестных
Про нас не разноси.
Отстаивая чувство трудовой крестьянской гордости, Яким видит и общественную несправедливость по отношению к трудовому крестьянству:
Работаешь один,
А чуть работа кончена —
Гляди, стоят три дольщика:
Бог, царь и господин!
Русская женщина всегда была для Некрасова главной носительницей жизни, символом национального существования. Поэтому поэт уделил столько внимания крестьянке Матрене Тимофеевне Корчагиной. Она сама рассказывает о своей жизни. Личная судьба героини расширяется до пределов общерусских. Она все испытала и побывала во всех состояниях, в каких могла побывать русская женщина.
Некрасовская женщина-крестьянка — несломленная испытаниями, выстоявшая. Итак, в поэме народная жизнь раскрыта в самых разнообразных проявлениях. Для поэта мужик велик во всем: и в своем рабском терпении, в своих вековых страданиях, в грехах, в разгуле.
До Некрасова многие изображали народ. Он же сумел подметить в народе его скрытую силу и во весь голос сказать: «рать подымается неисчислимая». Он верил в пробуждение народа.
Источник статьи: http://reshebnik5-11.ru/sochineniya/nekrasov-n-a/komu-na-rusi-zhit-khorosho/5126-kartiny-narodnoj-zhizni-v-poeme-n-a-nekrasova-komu-na-rusi-zhit-khorosho
Анализ глав «Поп», «Сельская ярмонка», «Пьяная ночь»
Главы поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» не только открывают разные стороны жизни России: в каждой главе мы смотрим на эту жизнь глазами представителей разных сословий. И рассказ каждого из них, как к центру, обращается к «царству мужицкому», обнаруживая разные стороны народной жизни – его быта, труда, раскрывая народную душу, народную совесть, народные чаяния и стремления. Если воспользоваться выражением самого Некрасова, крестьянина мы «меряем» разной «мерочкой» – и «господской», и его собственной. Но параллельно, на фоне создающейся в поэме величественной картины жизни российской империи развивается внутренний сюжет поэмы – постепенный рост самосознания героев, их духовное пробуждение. Наблюдая происходящее, разговаривая с самыми разными людьми, мужики учатся отличать подлинное счастье от мнимого, иллюзорного, они находят ответ на вопрос, «кто всех святей, кто всех грешней». Характерно, что уже в первой части герои выступают и в роли судей, причем именно им принадлежит право определить: кто из называющих себя счастливыми по-настоящему счастлив. Это – сложная нравственная задача, требующая от человека обладания собственными идеалами. Но не менее важно отметить, что странники все чаще оказываются «затерянными» в толпе крестьян: их голоса как бы сливаются с голосами жителей других губерний, всего крестьянского «мира». И уже «миру» принадлежит веское слово в осуждении или оправдании счастливых и несчастливых, грешников и праведников.
Отправляясь в странствие, крестьяне ищут того, кому «вольготно-весело живется на Руси». Эта формула предполагает, вероятно, свободу и праздность, неразделимые для мужиков с богатством и знатностью. Первому же из встреченных возможных счастливцев – попу они задают вопрос: «Скажи ж ты нам по-божески: / Сладка ли жизнь поповская? / Ты как – вольготно, счастливо / Живешь, честной отец. » Синонимом «счастливой» жизни для них выступает «сладкая» жизнь. Этому неопределенному представлению поп противополагает свое понимание счастья, которое мужики разделяют: «В чем счастие по-вашему? / Покой, богатство, честь – / Не так ли, други милые?» / Они сказали: так. ». Можно предположить, что многоточие (а не восклицательный знак или точка), поставленное после мужицких слов, означает паузу – мужики раздумывают над поповскими словами, но и принимают их. Л.А. Евстигнеева пишет о том, что определение «покой, богатство, честь» чуждо народному представлению о счастье. Это не совсем так: некрасовские герои действительно приняли это понимание счастья, согласились с ним внутренне: именно эти три слагаемых – «покой, богатство, честь» будут для них основой для суждения о попе и помещике, Ермиле Гирине, для выбора между многочисленными счастливцами, которые объявятся в главе «Счастливые». Именно потому, что поповская жизнь лишена и покоя, и богатства, и чести, мужики и признают его несчастливым. Выслушав жалобы попа, они поняли, что его жизнь вовсе не «сладкая». Свою досаду они вымещают на Луке, убеждавшем всех в «счастье» попа. Ругая его, они и вспоминают все доводы Луки, доказывавшего поповское счастье. Слушая их брань, мы понимаем, с чем же они отправлялись в путь, что же они почитали «хорошей» жизнью: для них это сытая жизнь:
Что, взял? башка упрямая!
Дубина деревенская!
Туда же лезет в спор!
Три года я, робятушки,
Жил у попа в работниках,
Малина – не житье!
Попова каша – с маслицом,
Попов пирог – с начинкою,
Поповы щи – с снетком!
Ну, вот тебе хваленое,
Поповское житье!
Уже в рассказе попа проявилась одна важная особенность повествования. Рассказывая о своей жизни, о личном неблагополучии, каждый встреченный мужиками возможный «кандидат» в счастливые будет рисовать широкую картину российской жизни. Так создается образ России – единого мира, в котором жизнь каждого сословия оказывается зависимой от жизни всей страны. Только на фоне народной жизни, в тесной связи с ней становится понятно и объяснимо неблагополучие самих героев. В рассказе попа открываются прежде всего темные стороны жизни крестьянина: поп, исповедуя умирающих, становится свидетелем самых горестных минут в жизни крестьянина. От попа же мы узнаем, что и в богатые урожаем годы, и в голодные годы – никогда не бывает легкой жизнь крестьянина:
Угоды наши скудные,
Пески, болота, мхи,
Скотинка ходит впроголодь,
Родится хлеб сам-друг,
А если и раздобрится
Сыра земля-кормилица,
Так новая беда:
Деваться с хлебом некуда!
Припрет нужда – продашь его
За сущую безделицу,
А там – неурожай!
Тогда плати втридорога,
Скотинку продавай!
Именно поп затрагивает одну из самых трагических сторон народной жизни – важнейшую тему поэмы: горестное положение русской женщины-крестьянки, «печальницы, кормилицы, поилицы, рабыни, богомолицы и труженицы вечной».
Можно отметить и такую особенность повествования: в основе каждого рассказа героев о его жизни лежит антитеза: прошлое – настоящее. При этом, герои не просто сравнивают разные этапы своей жизни: человеческая жизнь, счастье и несчастье человека всегда связаны с теми законами – социальными и нравственными, по которым идет жизнь страны. Герои нередко и сами делают широкие обобщения. Так, например, поп, рисуя нынешнее разорение – и помещичьих усадеб, и крестьянской жизни, и жизни священников, говорит:
Во время недалекое
Империя российская
Дворянскими усадьбами
Была полным-полна
Что свадеб там игралося,
Что деток нарождалося
На даровых хлебах!
А ныне уж не то!
Как племя иудейское,
Рассеялись помещики
По дальней чужеземщине
И по Руси родной.
Та же антитеза будет характерна и для рассказа Оболта-Оболдуева о помещичьем житье-бытье: «Теперь не та уж Русь!» – скажет он, нарисовав картины прошлого благополучия и нынешнего разорения дворянских семей. Та же тема будет продолжена и в «Крестьянке», начинающейся с описания разрушаемой дворовыми прекрасной помещичьей усадьбы. Прошлое и настоящее будут противопоставлены и в рассказе о Савелии, богатыре святорусском. «А были благодатные / Такие времена» – вот пафос рассказа самого Савелия о его молодости и прежней жизни Корежины.
Но авторская задача явно не заключается в том, чтобы воспеть утраченное благоденствие. И в рассказе попа, и в рассказе помещика, особенно в рассказах Матрены Тимофеевны лейтмотивом проходит мысль, что основа благополучия – великий труд, великое терпение народное, та самая «крепь», которая принесла столько горя народу. «Даровые хлеба», даром достававшийся помещикам хлеб крепостных крестьян – источник благополучия России и всех ее сословий – всех, кроме крестьянского.
Тягостное впечатление от поповского рассказа не исчезает даже в главе, описывающей сельский праздник. Глава «Сельская ярмонка» открывает новые стороны народной жизни. Глазами крестьян мы смотрим на нехитрые крестьянские радости, видим пеструю и пьяную толпу. «Слепой народ» – это некрасовское определение из поэмы «Несчастные» в полной мере передает суть нарисованной автором картины народного праздника. Толпа крестьян, протягивающих кабачникам шапки за штоф водки, пьяный крестьянин, вываливший в канаву целый воз с товаром, Вавилушка, пропивший все деньги, мужики-офени, покупающие для продажи крестьянам «картиночки» с важными генералами и книжки «про милорда глупого», – все эти, и печальные, и смешные сцены свидетельствуют о нравственной слепоте народа, его невежестве. Пожалуй, только один светлый эпизод отмечен автором в этом празднике: всеобщее сочувствие к судьбе Вавилушки, пропившего все деньги и горюющего, что не принесет внучке обещанного подарка: «Народ собрался, слушает, / Не смеючись, жалеючи; / Случись, работой, хлебушком / Ему бы помогли, / А вынуть два двугривенных, / Так сам ни с чем останешься». Когда же ученый-фольклорист Веретенников выручает бедного мужика, крестьяне «так были разутешены, / Так рады, словно каждого / Он подарил рублем». Сострадание чужой беде и способность радоваться чужой радостью – душевная отзывчивость народа – все это предвещает будущие авторские слова о золотом сердце народном.
Глава «Пьяная ночь» продолжает тему «великой жажды православной», безмерности «русского хмеля» и рисует картину дикого разгула в ночь после ярмарки. Основа главы – многочисленные диалоги разных не видимых ни странникам, ни читателям людей. Вино сделало их откровенными, заставило говорить о самом больном и сокровенном. Каждый диалог можно было бы развернуть в историю человеческой жизни, как правило, несчастливой: нищета, ненависть между самыми близкими людьми в семье – вот что открывают эти разговоры. Этим описанием, рождавшем в читателе ощущение, что «нет меры хмелю русскому», первоначально и заканчивалась глава. Но автор не случайно пишет продолжение, делая центром главы «Пьяная ночь» не эти тягостные картины, а разговор-объяснение Павлуши Веретенникова, ученого-фольклориста, с крестьянином Якимом Нагим. Также не случайно собеседником ученого-фольклориста автор делает не «мастерового», как было в первых набросках, а именно крестьянина. Не сторонний наблюдатель, а сам крестьянин дает объяснение происходящему. «На мерочку господскую крестьянина не мерь!» – звучит голос крестьянина Якима Нагого в ответ Веретенникову, попрекнувшему крестьян за то, что «пьют до одурения». Народное пьянство Яким объясняет теми страданиями, которые без меры отпущены крестьянам:
Нет меры хмелю русскому,
А горе наше меряли?
Работе мера есть?
А что глядеть зазорно вам,
Как пьяные валяются,
Так погляди поди,
Как из болота волоком
Крестьяне сено мокрое,
Скосивши, волокут:
Где не пробраться лошади,
Где и без ноши пешему
Опасно перейти,
Там рать-орда крестьянская
По кочам, по зажоринам
Ползком-ползет с плетюхами, –
Трещит крестьянский пуп!
Исполнен противоречия образ, которым пользуется Яким Нагой в определении крестьян, – рать-орда. Рать – воинство, крестьяне – ратники-воители, герои – этот образ пройдет через всю некрасовскую поэму. Мужики, труженики и страдальцы, осмысляются автором как защитники России, основа ее богатства и стабильности. Но крестьяне – и «орда», сила непросветленная, стихийная, слепая. И эти темные стороны в народной жизни также открываются в поэме. Пьянство спасает крестьянина от горестных дум и от гнева, накопившегося в душе за долгие годы страданий и несправедливостей. Душа крестьянина – «туча черная», предвещающая «грозу», – этот мотив будет подхвачен в главе «Крестьянка», в «Пире на весь мир». Но душа крестьянская – и «добрая»: гнев ее «вином кончается».
Противоречия русской души и далее открываются автором. Сам образ Якима исполнен таких противоречий. Многое объясняет в этом крестьянине любовь к «картиночкам», что он купил сыну. Автор не детализирует, какими «картиночками» любовался Яким. Вполне может быть, что там нарисованы были все те же важные генералы, что и на картинках, описанных в «Сельской ярмонке». Некрасову важно подчеркнуть только одно: во время пожара, когда люди спасают самое дорогое, Яким спасал не накопленные им тридцать пять рублей, а «картиночки». И жена его спасала – не деньги, а иконы. То, что дорого было крестьянской душе, оказалось важнее того, что нужно для тела.
Рассказывая о своем герое, автор не стремится показать уникальность, особенность Якима. Напротив, акцентируя в описании своего героя природные образы, автор создает портрет-символ всего русского крестьянства – пахаря, за долгие годы сроднившегося с землей. Это и придает словам Якима особенную весомость: мы воспринимаем его голос как голос самой земли-кормилицы, самой крестьянской Руси, зовущей не к осуждению, но к состраданию:
Грудь впалая, как вдавленный
Живот; у глаз, у рта
Излучины, как трещины
На высохшей земле;
И сам на землю-матушку
Похож он: шея бурая,
Как пласт, сохой отрезанный,
Кирпичное лицо,
Рука – кора древесная.
А волосы – песок.
Глава «Пьяная ночь» завершается песнями, в которых сильнее всего и сказалась народная душа. В одной из них поется «про Волгу матушку, про удаль молодецкую, про девичью красу». Песня о любви и молодецкой силе и воле растревожила крестьян, прошла «по сердцу по крестьянскому» «огнем-тоской», заставила плакать женщин, а в сердцах странников вызвала тоску по дому. Так, пьяная, «веселая и ревущая» толпа крестьян на глазах читателей преображается, и открывается в сердцах и душах людей задавленная работой и вином тоска по воле и любви, по счастью.
► Другие статьи, посвященные анализу поэмы «Кому на Руси жить хорошо»:
► Перейти к оглавлению книги Русская поэзия XIX века
Источник статьи: http://licey.net/free/14-razbor_poeticheskih_proizvedenii_russkie_i_zarubezhnye_poety/71-russkaya_poeziya_xix_veka/stages/4364-analiz_glav__pop____selskaya_yarmonka____pyanaya_noch_.html