Жигульский что такое праздник

Жигульский что такое праздник

Жигульский К. Праздник и культура. Пер. с польск. — М.: Прогресс, 1985, с. 93-100.

Изучая содержание старинных мифов, лежащих в основе древних и продолжительное время отмечаемых праздников, мы очень часто встречаемся с рассказами о насилии, злодеянии, жестокости, ужасной смерти. В египетских мифах о смерти и воскресении Осириса, в рассказах о смерти вавилонского Таммуза или древнефиникийского Адониса мы находим подробности совершенных злодеяний, насилий, жестокостей, изуверств, страстей и страданий бога; напоминание о них, восстановление их в памяти и разыгрывание всегда являлось частью праздничного обряда. Нечто подобное наблюдается и в христианских праздниках. Важнейший и древнейший из них — Пасха — в значительной мере посвящен именно напоминанию верующим о страданиях Христа, описанных в евангелиях. Страстные зрелища, многие столетия входившие в программу праздников, как правило, демонстрировали, порой в необычайно реалистической манере, именно эти фрагменты из жизнеописаний Иисуса Христа.

С праздниками с самого начала связывались насильственные события, которые нарушали установленный мировой порядок и которые во время праздника должны быть искуплены, возмещены и оправданы. В празднике охотников — это убийство животного, за которое следует просить прощения у сверхъестественных сил, чтобы удалась следующая охота; в земледельческих культах — это смерть, причиненная божеству, которое должно возродиться, чтобы возродилась природа; в других случаях — это миф о падении, преступлении, грехе людей, требующий жертвы, насилия, смерти, чтобы совершенное было искуплено, вина была прощена, грех снят, наказание отменено.
93

Отсюда чрезвычайно распространенная во всем мире и тысячелетия продолжавшаяся практика кровавых жертвоприношений, ритуального убийства людей и животных во время праздничных обрядов. Ритуальное убийство людей во время праздника, нередко совершаемое весьма жестоким способом, считалось особенно эффективной формой жертвы, угодной сверхъестественным силам, постоянно, как свидетельствуют об этом мифы, алчущим крови. С такими взглядами мы встречаемся в религиях всех народов. Некогда они накладывали кровавое клеймо на весь культ, и каждый праздник означал ритуальное убийство множества людей, для захвата которых необходимо было вести постоянные войны. Именно так осуществлялось жертвоприношение в Мексике и Центральной Америке в доколумбову эпоху. Вот что пишет по этому поводу один из специалистов:

«Согласно представлениям ацтекских и других науанских жрецов, богам, помогающим своему народу, следует приносить жертвы; ведь боги, как и вся природа, которая должна возрождаться, чтобы жить, должны возрождаться с помощью наивысшего дара — крови человеческих жертв.
Испанские завоеватели и их хроникеры с величайшим возмущением высказывались о жестокости ацтеков. Однако следует подчеркнуть, что воины ацтеков не убивали своих противников в бою, а старались схватить их живыми и доставить в столицу, чтобы там принести в жертву богу Уицилопочтли. Следовательно, враги ацтеков умирали не на поле битвы, а на жертвенном алтаре в храме бога войны» 1 .

Таким способом в рамках различных культов убивали как рабов и пленных, так и свободных людей, сограждан, женщин и девушек, стариков и юношей; некоторые верования рекомендовали в качестве кровавой жертвы первородных детей. Следы этой практики мы находим в старинных текстах, рисунках, скульптурах, археологических находках, например в Священном
—————————-

1 Slivwa S. Religie rodzime Ameryki. — W: Zarys dziejow religii, s. 281.
94

писании, где пророк Иеремия укоряет свой народ за то, что тот почитает чуждого бога Молоха и жертвует ему своих детей [Иерем., 32, 35]. Но даже в Афинах, где варварским обычаям старались противопоставить собственные, греческие обычаи, в общем значительно более мягкие, с некоторыми праздниками были связаны, в особенности поначалу, человеческие жертвы. Во время праздника Аполлона, отмечаемого в конце мая — начале июня под названием Таргелион» и являющегося главным праздником этого бога, наблюдались подобные действия. Таргелион, вначале земледельческий праздник, который отмечался в период дозревания злаков на полях, со временем стал праздником очищения и покаяния. По обычаю, за грехи жителей приносились в жертву двое людей: один человек — за грехи всех женщин, второй — за грехи всех мужчин. На казнь одного из них приводили в ошейнике из белых фиг, второго — в ошейнике из черных фиг, обоих бичевали, а затем добивали камнями или сбрасывали со скалы. Для этих жертв обычно выбирались преступники, в особенности воры, похитившие что-либо из храмов, святотатцы, но также и старики, которые были особенно безобразны.

Легко заметить, что идею очищения греки воспринимали как символически, так и буквально: грехи снимались со всех граждан и одновременно устранялись те, кто вызывал отвращение — моральное или физическое. Есть основания предполагать, что с течением времени это ритуальное убийство совершалось уже только символически, но во время бедствий, голода или эпидемий совершались настоящие убийства с тем, чтобы таким способом отвратить гнев бога 2 .

Жертвоприношение людей для умилостивления богов, управляющих стихиями, например духа реки, хорошо известно из истории Китая: в некоторых провинциях ежегодно во время праздника в реке топили молодую красивую девушку. С человеческими жертвами связан также отмечаемый еще до недавнего времени, в особенности в южных районах Китая, большой веселый
——————————-

2 См. : Mommsen T. Heortologie. Antiquarische Untersuchungen uber die stadtische Feste der Athener. Leipzig , 1864.
95

праздник — «лодки драконов». Он приходится на пятый день лунного месяца традиционного китайского календаря, его кульминацией являются гонки специальных лодок в форме раскрашенных драконов. Тысячи празднующих людей наблюдают эти гонки, размахивают флагами, бьют в гонги. Команды красно-золотых лодок (красное в китайской символике — это цвет цифры пять, мужской цифры, символа зноя, лета и огня), составленные из представителей разных деревень или состязающихся между собой профессиональных групп, с большим азартом участвуют в этих гонках. Всего лишь сотню лет назад лодки-драконы были довольно больших размеров, так как их команды насчитывали до пятидесяти человек, ими командовали капитаны, одетые в особые праздничные костюмы. Китайское правительство много раз пыталось ликвидировать данный праздник и издавало соответствующие распоряжения, однако большого успеха эти попытки не принесли. Причина такой борьбы центральных властей с провинциальным праздником состояла именно в том, что он в течение длительного времени был связан с человеческими жертвами. Капитаны лодок иногда убивали невинную жертву и ее голову помещали на носу лодки; однако чаще жертвоприношение носило характер несчастного случая. Состязания организовывали таким образом, что по крайней мере одна из лодок должна была перевернуться, а ее команда—утонуть: обычай запрещал в этом случае спасать тонущих 3 . Дух реки как бы сам выбирал себе ежегодную жертву.

Во многих праздничных обрядах мы находим символический образ насилия, жестокости и убийства, совершаемого над имитацией жертвы, которую обычно представляет кукла: ее публично и коллективно избивают, рвут, раздирают, топят или жгут. Жертвоприношение животных, которое, понятно, удерживалось в обычаях дольше, чем жертвоприношение людей, также со временем исчезает из праздничных обрядов и заменяется другими видами пожертвований либо принимает чисто символическую форму.
—————————
3 См.: Eberhard W. Chinese Festivals. N.Y . , 1952.
96

Хотя сказанное здесь главным образом относит c я к религиозным праздникам, было бы ошибкой пола- гать, будто элемент насилия, подавления и даже жестокости совершенно отсутствует в других видах праздника. Прежде всего память о событии, отмеченном применением насилия, часто лежит в основе возникновения праздника, связанного с исторической организацией людей, образованием народа или государства, города или общественного класса. Праздники годовщин — это, собственно, форма увековечения и почитания таких событий, как разгром врага, освобождение осажденного города, взятие Бастилии революционным народом, нападение партизан на казармы или свержение власти ненавистного диктатора. В плане таких праздников зрелищные или символические изображения сцен насилия иногда играют существенную роль, об этом всегда напоминается в шествиях, речах, праздничном художественном оформлении и праздничной литературе. Очевидно также, что такие праздники, сплачивая группу, в сознании которой они связаны с национальной, политической, государственной или классовой ценностью, вместе с тем отделяют ее от другой группы — старых противников, врагов народа, государства или класса, которые такую годовщину не только не считают праздником, но и вообще хотели бы о ней навсегда забыть, ибо для них она связана не с радостью, а с тяжким напоминанием о пережитом насилии или начале их исторического поражения.

Возвращаясь к теме о кровавых праздничных жертвоприношениях, следует напомнить, что религиозные праздники были также поводом к самоистязанию с целью покаяния. Охваченные фанатизмом верующие причиняли себе физические страдания и раны, часто жестокие, а в крайних случаях — даже смерть. Этнографические исследования и исторические источники изобилуют подобными примерами. У примитивных племен во время праздников был принят обряд инициации юношей; их введение в круг зрелых мужчин обычно сопровождалось испытанием выносливости, умения стойко переносить боль. Для этого их публично подвергали жестоким мучениям. Но даже в так
97

называемых мировых религиях, для которых свойственна сублимированная религиозная мысль философского характера, абстрактная теология, элементы самоистязания во время массовых праздников удерживались в течение веков, а кое-где сохранились и сегодня. Приведем два примера таких праздников.

Приверженцы одного из главных течений ислама устраивают траурные церемонии в честь Хусейна, сына халифа Али ибн Абу Талиба, двоюродного брата и зятя пророка Мухаммеда, убитого своими врагами в мечети в 661 г. Из-за возгласов, издаваемых верующими во время церемонии, праздник получил название «Шахсей-Вахсей», искаженное от персидского восклицания «Шах Хусейн, вах, Хусейн», что означает «Царь Хусейн, ах, Хусейн». Праздник отмечается в первые десять дней первого месяца мусульманского лунного календаря и является праздником покаяния. Он был учрежден в память исторической битвы при Кербеле в 680 г., где в сражении против династии Омейядов погиб Хусейн. Во время этого праздника разыгрывается мистерия, отражающая некоторые эпизоды битвы и события из истории рода Али, а также совершается процессия, символизирующая погребение Хусейна и второго сына Али, Хасана. О последнем история сообщает следующее: после убийства Али он был провозглашен своими сторонниками халифом в Иране, затем публично отрекся от этого титула в пользу Муавия, властителя Сирии, основателя династии Омейядов, за что получил огромную сумму денег; кроме того, он был известен своими многочисленными разводами — женился и разводился свыше ста раз.

Во время процессии ее участники бичуют себя цепями, причиняют себе раны саблями и кинжалами. Такая процессия производит на присутствующих сильное эмоциональное впечатление, возбуждает религиозный фанатизм. До Великой Октябрьской социалистической революции в России с согласия царских властей его проводили на Кавказе, а также в других местах. В 1929 г. правительства Грузинской, Азербайджанской и Туркменской Советских Социалистических Республик издали специальные постановления, запрещающие проведение праздника «Шахсей-Вахсей».
98

Еще более одиозная форма празднования известна из истории Индии и ее религиозных культов. В городе Пури провинции Ассам находится храм Вишну-Кришны — одного из главных богов пантеона индуизма. Храм называется Джаганнатха (что на санскрите означает «владыка мира» и есть одно из многочисленных имен Вишну). В этом храме отмечался праздник «процессия телеги», на который стекались массы паломников. Главный элемент праздника—торжественное перевезение статуи Джаганнатха на огромной телеге, имеющей шестнадцать колес, в процессии верующих из одного храма в другой на расстояние около двух километров. Телегу тащили тысячи верующих паломников, находившихся в состоянии необычайного религиозного возбуждения. Существует легенда, распространяемая почитателями бога Вишну, о том, что человек, увидевший данный праздник, обретет счастливое возрождение в новой жизни. На протяжении столетий фанатики -индуисты для ускорения этого возрождения бросались во время процессии под колеса телеги и гибли, раздавленные ее чудовищной тяжестью на глазах толпы. Так продолжалось до тех пор, пока колониальные британские власти в XIX в. не запретили эти процессии.

Таким образом, религиозный праздник веками оставался ареной публично проявляемой жестокости, насилия, изуверства, самоистязания и смерти, вызывая тем самым сильные фанатические переживания, доходившие подчас до состояния массового безумия (так он выглядел в глазах посторонних наблюдателей или светски настроенных людей).

Но насилие также было связано — и кое-где сохраняет эту связь и сейчас — с отношением к чужому празднику, к празднику враждебной группы. Можно даже считать социологической закономерностью тот часто повторяющийся факт, что преследуемая группа подвергается особым гонениям именно во время ее праздника. Всюду, где имеют место столь многочисленные в истории религиозные, национальные или политические преследования, они проявлялись и проявляются с особенной силой именно в праздничные дни. В такие дни обостряются также межгрупповые конфликты, в особенности на территориях, где сосуществуют общности, отмечающие различные праздники, то есть имеющие различные ценности, различные обряды и обычаи.

Источник статьи: http://ec-dejavu.ru/f/Festival.html

Праздник в культуре и культура праздника в контексте современности Текст научной статьи по специальности « Философия, этика, религиоведение»

Похожие темы научных работ по философии, этике, религиоведению , автор научной работы — М. А. Слюсаренко

A holiday in culture & a culture of holiday in the context of contemporaneity.

In this article holiday is represented like a historical cultural tradition. Celebrations convey cultural wealth coming from foundation of life of a person. The holiday time for a person is a possibility to open and express himself. Philosophy of a holiday is a way to promote an interest of people with each other. Forms of holidays can be difference but they must attract and return a person to radical basises social being. Celebrations must serve to elevated intentions of human essential that are to the universe of ideals.

Текст научной работы на тему «Праздник в культуре и культура праздника в контексте современности»

квалифицироваться как действительная гуманизация, как личностное становление человека. Организация такой встречи — задача педагогики.

Образование, понятое в ракурсе встречи с Безусловным, не имеет отношения к предметному знанию, его усвоению, запоминанию, накоплению. Оно становится категорией не знания, но бытия

(М. Шелер), приобретает не предметный, но трансцендентальный характер. И именно здесь, в области трансценденции — оно встречается с трансцендентной сферой религии. Это ли не повод (причина) использовать опыт и возможности христианской педагогики в современном образовании?

1. Ортега-и-Гассет. Новые симптомы II Проблемы человека в западной философии. М,, 1988.

2. Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993,

ПРАЗДНИК В КУЛЬТУРЕ И КУЛЬТУРА ПРАЗДНИКА В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОСТИ

Томский государственный педагогический университет

Праздник в культуре

При определении роли и места праздника в культуре важно уточнить, с каким представлением о культуре соотносится интересующий нас предмет. Из существующего множества определений культуры можно применить такие наиболее адекватные обобщения: «культура это уровень развития данного общества (личности) и культура — совокупность материальных и духовных ценностей, выработанных данным обществом» [9, с. 5].

Подобный взгляд на культуру позволяет увидеть в празднике одну из общечеловеческих ценностей, способствующую пробуждать и развивать духовное, творческое начало в людях.

Праздник здесь тесно связан с традицией как с совокупностью священных тайн знаний общества. В празднике проявляется историческая память, связь современного человека с глубокими корнями общества. Известный историк В.О. Ключевский заметил: «Неизвестно каков будет человек через 1000 лет, но если отнять у современного человека этот нажитой и доставшийся ему в наследство скарб праздников, обрядов — тогда он все забудет, и всему разучится, и должен будет все начинать сначала» [цит. по 3, с. 2].

Феномен праздника состоит в том, что он как одно из проявлений культуры является хранилищем культурных традиций и может представлять в единстве множество культурных эпох. Именно связью с традицией поддерживается стабильность праздника. Праздник одновременно служит источником и новых проявлений культуры.

Различные толкования термина «праздник» указывает на то, что это сложное, тысячелетия существующее в различных формах явление культуры.

В русском языке слово «праздник» происходит от прилагательного «праздный», означающего «не занятой», «праздное время». Японское слово «ма-цури» — праздник означает «почитание», «поклонение», «служба», «культ», «танцы». Первоначальное название праздника в древнееврейском языке было «хаг» от глагола «хагаг» — танцевать. Исследователи связывают его происхождение с праздничной церемонией, совершаемой в плясовом ритме вокруг алтаря. Эта церемония часто упоминается в дошедших до нас древних источниках, в которых описываются ритуалы религиозных праздников.

Внимание привлекает тот факт, что, несмотря на присутствие игрового начала в праздничной культуре, традиционное понятие явления праздника хотя и связано с игрой, но по сути — это другое явление, чем игра. Этот факт может означать, что в празднике человек ощущает себя как личность, может быть, даже более значительно, чем в обычной жизни. А его потребность предаваться во время праздника игре отражает необходимость изменения своей обычной формы во время существования как бы в ином измерении.

При всем разнообразии человеческих воззрений, культур, образа жизни и мироощущения в праздниках разных народов можно встретить сходные элементы, которые можно отнести к категории культурных «пережитков». Такое определение ввел культуролог и этнограф Э.Б. Тайлор по отношению к обрядам, обычаям, привычкам, которые переносятся из одной стадии культуры в другую, более позднюю, и остаются живым свидетельством или памятником прошлого. Смысл многих привычек утерян, иногда кажется абсурдным, но это лишь доказывает, что мы не владеем тем языком, каким

были представлены обычаи, порядки, элементы которых пробились через тысячелетия до современного общества. «Особенностью славянской народной духовной культуры вообще и славянского язычества. в частности, во многом отличающей их свойства от свойств культуры материальной, является способность духовной культуры эволюционировать и обогащаться по принципу сюжета русской народной сказки: «Терем — теремок! Кто в тереме живет?» [9, с. 23], т.е. развиваться и пополняться новым, не отказываясь от старого. Новое вытесняет старое лишь частично, фрагментарно, сосуществует с ним, прибавляется к нему, дополняет его. Видимо, эта особенность и позволяет сохраняться многим обычаям с незапамятных времен: праздновать Новый год, закликать весну, завивать березку летом и справлять осенины как праздник собранного урожая.

Природные ритмы, годичный круг формировали мифическое мышление человека, его представление о мире как о подобных друг другу кругах повторения, о возможных воспроизведениях изначальных важнейших событий, связанных с мирозданием. Ценность этих событий состояла в их причастности к «началу» (архетипам).

«Священное» праздничное время с помощью ритуалов, обрядов оставалось как бы всегда постоянным в отличие от мирского. Во время ритуального праздника целые группы людей могут выходить из обычной временной протяженности для восстановления мифического времени, выведенного в настоящее самим праздником. Эта особенность и позволяет празднику быть одним из мощных механизмов передачи культурных традиций, оставаться совокупностью текстов, составляющих традицию, включающих мифы, предания, обряды, поэтические и музыкальные формы, танцы.

В празднике обнаруживается приоритет ценностей в данном обществе. Если в традиционном обществе духовные ценности явно господствуют, то и основанием праздника являются знания об основополагающих принципах его жизни: о происхождении, устройстве и судьбах мира и человека. Для человека традиционного общества от каждодневного воплощения традиционных принципов и акцентирования их в праздничное время зависит счастье, благополучие, перспективы (естественно, с его точки зрения).

A.B. Юдин в книге «Русская народная духовная культура» отмечает традицию как наиболее общий интегратор всех сторон жизни, отводит ей «ту же роль, что и рынку в западных обществах — роль глобального механизма, объединяющего и организующего общество» [9, с. 25]. Польский исследователь К. Жигульский отмечает также способность праздника как культурной традиции создавать образцы идеального общественного состояния, об-

разцы организации коллективной, индивидуальной жизни и человеческих отношений. У В.О. Ключевского отмечается, что в празднике — «Цементирующая сила — традиция и цель» [5, с. 424].

Одна из граней философской ценности феномена праздника — его соотношение с системой человеческих идеалов. Праздничное состояние детерминирует поведение людей и их взаимоотношения. Нравственным критерием праздника может служить его способность или неспособность среди других видов человеческой деятельности участвовать в поиске ответов на жизненные вопросы: что есть добро, зло. справедливость, совесть, долг, счастье, любовь, смысл жизни? Наряду с другими видами твор-чества он предотвращает духовный вакуум в жизни человека, общества. Возникнув как явление, способствующее гармонизации с окружающим его миром, праздник через эту регу-лирующую функцию обнаруживает свою жиз-нестойкость. Меняется жизнь, исчезают одни и появляются новые праздники со своими художественными формами и функциями. Но в каждом новом празднике можно узнать черты народного духа, унаследованные из незапамятных веков и отражающие вечные вопросы человека. Это, в свою очередь, указывает на устойчивость культуры праздника и его статуса на всех ступенях развития общества.

Но поскольку праздники живут в широком общественном контексте, то их эволюция неразрывно связана с социальной практикой. Случалось на протяжении всей истории человечества, что первоначальный мифологический, религиозный смысл праздника часто забывался или отходил на второй план, приобретал черты официальных празднеств или откровенных развлечений.

В истории праздничной культуры можно обнаружить целые периоды, оказавшие воздействие на исторический процесс, на самого человека, что является признаком влияния института праздника на общественное развитие: периоды революционных потрясений во Франции, 20-30-е гг. в Советской России, 30-50-е гг. XX столетия в Америке.

Критерием культуры праздника всегда оставались те ценности, которым он служит. Ценность же самого праздника является вторичной по отношению к духовному источнику. Мифологическая природа праздника, определившая его функциональную направленность и главное назначение — не только объяснение мира, но и сохранение, спасение мира, заставляет и современного человека обращаться к культурной традиции в поисках способов спасения себя, приобретенных ценностей и будущего.

Если в древности праздничное время выпадало на критические точки, каждая из которых грозила быть катастрофой (конец года, зимнее солнцестояние, весеннее равноденствие), то и в последующей истории человечества всплеск праздничной культуры приходится на периоды особого нервного напряжения: конец века, революции, войны. Это означает, что в празднике видели серьезный инструмент формирования сознания, отвечающий за утверждение нового миропонимания.

К созданию новой общности, новой духовности обращены массовые действа, салонные встречи, светские балы и множество других праздничных форм трех последних веков. Эволюционируя, человек сохраняет способность на грани игры и жизни в праздничном пространстве находиться одновременно в прошлом, настоящем и будущем, что отвечает его внутренней потребности в личной свободе, в возможности вырваться из тисков всеобщей причинности — отпраздновать победу своей способности самоутверждения. Праздник, если он опирается на культурные традиции, не может не касаться проблем отношений: человек и мир. Поиск идеального общественного устройства, вера в свободу, справедливость, в образцовые социокультурные связи между людьми и гармоничные отношения с окружающим миром — все это чаще всего могло уживаться только в сознании человека и воплощаться в его праздничной практике. Здесь эти связи проигрывались, шлифовались и те, которые соотносились с принятыми ценностями, прочно закреплялись в памяти и в жизни.

Признавая прямую связь праздника с ценностями групп людей или всего общества, мы должны признать его роль в сохранении и распространении этих ценностей. Обеднение, угасание праздника, его культуры может свидетельствовать о периодах жизни общества, связанных с отходом от традиционных ценностей. При этом число праздничных действ, как и в целом величина праздничного времени, может даже увеличиваться. Разбросанность мнений, суждений о путях развития, об идеалах вызывает эмоциональные всплески, по внешним формам напоминающие празднества, а по содержанию больше относящиеся к стихии массовой культуры. Но феномен кумира, формируемый массовой культурой, ничего не имеет общего с природой праздника, напротив, он уводит человека в сторону от необходимости самоосознания, от анализа своего места в этом мире. Одна из сущностных сторон массовой культуры — развлекательность (создание иллюзии внешнего морального благополучия) не нуждается ни в традициях, ни в общественных ценностях. При отсутствии духовной составляющей праздник может носить отпечаток антикультуры, ! антимира, где эмоциями управляют слепая ярость и веселье. Современный человек приходит

на праздник кока-колы, пива, чего-то еще, где ему предоставляется возможность выгодно «погулять» и сохранить в сознании образцы предложенной материальной и эстетической продукции. Массовиза-ция в данном случае способствует достижению рекламных целей. Человек от участия в таком празднике вместо ощущения своей индивидуальности скорее может обрести зависимость, пленение новым трафаретом.

Защищая сценарий подобного праздника, его авторы могут рассуждать о трогательном, бережном отношении к отечественной промышленности, а соответственно, о любви к родной земле как идеальной ценности. Но для этого требуются сложные, утонченные приемы, знание истории,, традиций соответствующей культуры, их синтез, и, конечно, финансовые, материальные средства. Масс-культура, шоу-бизнес не берутся решать такие сложные задачи, здесь действует другая логика, законы рынка. Главное, чтобы обе стороны были довольны и спрос подтверждал предложение.

Праздник, если он является таковым, предполагает единство в действии, соучастия субъекта действия. Здесь все решают одну главную задачу -причастности к высшим ценностям через активное приобщение к ним. В памяти, душе человека после праздника остается свежий след возвышенного, духовного. Массовое же поклонение какому-либо достижению утилитарного свойства приводит к эффекту практической выгоды. Вряд ли это поднимает человека на новую нравственно-культурную высоту.

Праздник в контексте современности

Критический подход к ценности некоторых современных праздников не означает их полного отвержения. Большинство участников всяких праздничных действ не интересуются их происхождением, идейной направленностью. Чаще всего это случай повеселиться, провести несколько часов на улице в кругу друзей, знакомых, отдохнуть от забот и тягот повседневной жизни. Праздничное время здесь — это противопоставление будничной жизни, веселое времяпрепровождение. Многие исследователи народного праздника обращают внимание на то, что именно так он воспринимается большинством народов, в частности европейскими. М. Бахтин отметил: «Общим знаменателем всех карнавальных черт различных праздников является существенное отношение этих праздников к веселому времени» [2, с. 243].

Но современные развлечения при сопоставлении их с праздничной традицией могут быть подвергнуты верификации с разных сторон: и с точки зрения их соответствия праздничной традиции, и с собственно философской точки зрения, и с позиций трансцендентных ценностей культуры. В празднике

любого народа есть не только отдых и веселье, красота и поэзия, но и его история, проявление мудрости, образа мысли и жизни. «Никакое «упражнение» в организации и усовершенствовании общественно-трудового процесса, никакая «игра в труд» сами по себе никогда не могут стать праздничными. Чтобы они стали праздничными, к ним должно присоединиться что-то из иной сферы бытия, из сферы духовно-идеологической. Они должны получить санкцию не из мира средств и необходимых условий, а из мира высших целей человеческого существования, то есть из мира идеалов. Без этого нет и не может быть праздничности» [2, с. 14].

Отнесение большинства народных праздников к разряду вредных суеверий в России в XX в. разрушаю преемственность поколений — важный элемент причастности к своему народу. На Руси праздников было много, но, как говорят в народе, праздник празднику был рознь. Одни отмечались пышно, другие скромно, третьи же не требовали освобождения от работы, а наоборот, были связаны с ней, по ним крестьяне начинали или завершали определенный деловой цикл. Праздничный день -это день не только свободный от какой бы то ни было работы, но и самый многолюдный, веселый и народный. Из истории известно, что могли быть даже наказания за нежелание отмечать вместе со всеми тот или иной праздник. В церковные праздники исключалась не только работа, но и учение, и — до окончания литургии — всяческие развлечения. Праздники, чтимые Церковью, способствовали приобретению людьми душевного покоя, мира в себе и со всем окружающим.

Появление и развитие народных праздников стало возможным как соединение ценностных ориентации с нравственными и эстетическими началами. Народные праздники свидетельствуют о возможном объединении религиозных ценностей с эстетическими и художественными. Это возможно в принципе потому, что одно и то же явление может иметь отношение и к религиозной, и к эстетической области представлений, и быть одновременно ценностью обеих сфер. Например, солнце, земля, луна, река и другие проявления природы могут быть и символами религиозного поклонения, и источниками эстетического наслаждения. Соборы, иконы способны пробуждать не только религиозные, но и эстетические чувства.

Праздничная культура народа имеет одинаковый с ним возраст и продолжает иметь народно-мифологические оттенки. На наличие у русского народа древних культурных традиций указывал академик Б.А., Рыбаков: «Истоки русского народного искусства уходят в глубину тысячелетия. ко времени принятия христианства русское искусство находилось на достаточно высокой ступени развития» [8, с. 8, 14].

Народный праздник сохраняет глубинную преданность закрепившимся в обществе ценностям, но выражает эти отношения не через религиозный обряд, а через зрелищное представление и игру. В данном случае вера конструируется в сиюминутное происходящее и не носит религиозного характера. Игровое начало народного праздника, в отличие от строгого обряда, допускает присутствие свободной импровизации всех участников праздника. Ярким примером соединения дохристианской культуры, православия, народного духа в России является масленица. Ее считают чисто русским детищем, древнейшим праздником, связанным с зимними стужами, с печалью и одновременно с разгульным весельем. Отмечают масленицу за семь недель до Пасхи, перед Великим постом в течение семи дней, каждый из которых особенный и даже имеет свое название.

Канун масленицы — вселенская суббота или большая родительская, в которую все православные поминают усопших своих родителей. Этот день по введении христианства был скоро принят, так как отчасти совпал с древнею тризною — торжественной жертвой по умершим. Православная Церковь приняла этот праздник как религиозный (мясопуст, сырная неделя). Филолог И.А. Панкеев напоминает, что «наш мясопуст совершенно соответствует западному карнавалу, название которого составилось из двух латинских слов: carnis-vale, т.е. «говядина прощай», впрочем, другие производят его от слов: carnis — aval. т.е. «говядину поедай» [7. с. 83].

Исстари называли масленицу ласковыми именами: широкая, развеселая, честная, ясочка, касаточка. «Душа моя Масленица, перепелиные твои косточки, бумажное твое тело, сахарные уста, сладкая речь, красная краса, руса коса, тридцати братьев сестра, сорока бабушек внучка, трех матерей дочка, ясочка, ты ж моя перепелочка» [3, с. 83],

«Не потешить на широкую масленицу — значит, жить в горькой беде и жизнь худо кончить», поэтому масленицу праздновали широко, «Хоть с себя юбчонку заложить, да маслену проводить». Всю масленую неделю праздновали весело, раздольно, с играми, забавами, каверзами, о чем повествуют многие поговорки: «не житье, а масленица»; «не все коту масленица»; «выпили пива на масленицу, а с похмелья ломало после радоницы» [7, с. 84].

В литературе сохранилось множество описаний празднования масленицы, свидетельств использования древнейших символов, обрядов по сей день. Вся Сырная неделя сопровождалась разнообразными потехами: катание на разукрашенных санях, пляски вокруг костра из чучела соломенного, кулачные бои, взятие снежного городка и многое другое. А в последний день праздника, Прощеное воскресенье, прощаются все обиды и оскорбления.

Встретить весну необходимо было с чистой совестью и телом. По окончании праздника все мылись в бане.

Отношение к празднику проявлялось и во внимании к погодным особенностям каждого дня. «В целовальник (воскресенье) снег — к урожаю», «в прощеный день ясно — Христов день ветрено», «в какой день на. масленице будет всего теплее, то в тот день недели сей боле пшеницы — урожай будет», «если на масленицу в понедельник будет снег — к урожаю огурцов; если во вторник — урожаю грибов; в среду — к урожаю хлебов» [3, с. 85].

Не смогла уничтожить следы этого любимого праздника и атеистическая пропаганда, направленная против веры в бога и суеверия. В культпросве-товских разработках праздника «Проводы зимы» можно найти массу примет как древней, так и православной масленицы.

Несмотря на существовавшие рекомендации об отказе от архаических элементов либо о переосмыслении и использовании их в преобразованном виде, интерес к старому устойчиво сохраняется. Память в виде народного поэтического творчества содержит в себе следы древней символики и современной символической интерпретации. Каждый народ старается сохранить свои традиционные празднества. В них национальные обряды, зрелища и игры не только служат средством коллективного развлечения и отдыха, но и воплощают нравственные ценности народа, формируют определенные духовные и физические качества личности. В народном творчестве ярче, нежели в других областях искусства, проявляется своеобразие многих культурных традиций. Отказ от идеологических установок в творчестве многонационального народа России вернул к жизни истинно национальные праздники, как, например, татарский народный праздник Сабантуй в том числе и в Сибири, где доля татарского населения довольно велика. Вспомнились и игры, и забавы на ловкость, смекалку, состязания, национальная борьба «кёряш», в которой каждый желающий от юноши до мужа может попробовать свою удаль и силу.

Определенную мозаичность в праздничной культуре отмечают очевидцы американских праздников: «В одном и том же городе порой отмечаются столь разные праздники, как китайский Новый год, и ирландский день святого Патрика. Объяснить это явление можно сосуществованием в Америке различных культурных традиций, привнесенных иммигрантами из разных уголков мира.

Несмотря на то, что объявление праздника в Америке является компетенцией каждого штата, общее признание получили: Новый год, День рождения президента А. Линкольна, День рождения президента Дж. Вашингтона, День поминовения, День независимости, День труда, День Колумба, День Ветеранов, День благодарения, Рождество.

Американское празднование Нового года вместило в себя традиции всех этнических групп, населяющих страну. Повсеместно 31 декабря американцы устраивают маскарады. Колонны карнавальных платформ, людей в карнавальных костюмах, масках могут растягиваться на несколько километров. Ежегодно в Новый год проводятся парады цветов, конкурсы красоты и футбольные матчи, которые транслируются по телевизору. Здесь процесс урбанизации не замедлил сказаться и на празднике. «Тысячи жителей Нью-Йорка и многочисленные туристы собираются на площади Таймс-сквер в центре города, у здания «Эллайд-кемикл». За минуту до полуночи сверкающий шар медленно скользит с вершины шпиля этого здания. Как только шар опустится, вспыхивает яркая электрическая надпись «С новым годом!». Это сигнал к началу праздника; люди обнимаются, целуются, желают друг другу счастья» [1, с. 225].

1 января американцы посещают своих родственников, друзей, соседей, поздравляют их, устраивают праздничные обеды. Этот обычай, привезенный из старого света, был узаконен первым президентом США Дж. Вашингтоном и утвердился под названием «открытого дома». Можно предположить, что верность традициям относительно молодого американского народа, отношение к национальным героям как к олицетворению народной чести являются источником высокого патриотизма американцев, истинной любви к своему, американскому, к родным и близким. Этому способствуют закрепившиеся обряды и ритуалы большинства распространенных праздников: День благодарения, День гражданина. День бабушек и дедушек, День Матери, День Отца — это все повод выразить близким свою преданность и признательность.

К реальности современной Японии можно отнести возрождение многих традиционных, еще недавно полузабытых и заброшенных обрядов и праздников. Несмотря на то, что из мацури практически ушло религиозное содержание, форма их проведения по сей день напоминает о традиционной обрядности. Исследователи японского праздника С.Б. Маркарьян и Э.В. Молодякова обращают внимание на то, что вернувшийся интерес к празднику побуждает людей идти на значительные затраты для того, чтобы лично принять участие в торжественных уличных процессиях со «священными паланкинами», платформами-колесницами, с танцами и песнями. Заметную роль в оживлении празднично-обрядовой деятельности здесь начала играть молодежь: «20-30-летние молодые люди рассматривают участие в национальных праздниках как способ отдохнуть, восстановить личностные контакты, ощутить принадлежность к определенной общности, то есть обрести то, что было ут-

ранено в 60-е годы в период .высоких темпов экономического роста» [6, с, 17]. В своих оценках этого возобновившегося интереса японцев к традициям исследователи указывают на «возможные настроения возрождающегося национализма, идеи исключительности и необычности японского национального духа», а также «черты растущего протеста против прогрессирующей космополитизации и американизации японского: повседневного образа

В сложившейся новой социокультурной ситуации в обществе с появлением современных технологий создания жизнеобеспечения, с переходом к постиндустриальному обществу универсальной формой эстетизации предметного мира стал дизайн.

Термин «дизайн» (с англ. — проект, замысел, образ, идея) в настоящее время используется в различных смыслах от самого широкого, подразумевающего люб>ю художественно-преобразователь-ную деятельность человека в предметно-пространственной среде, до самого узкого, обозначающего творческую деятельность по созданию технических систем индустриальным способом в соответствии с утилитарно-функциональными и художественными закономерностями.

Объектом работы дизайнера может стать как любой единичный предмет (авторучка, стол и т.д.), так и система художественно-технических объектов (школа, завод и т.д.). Все это говорит о комплексном, универсальном характере дизайн-деятельности, которая вбирает в себя и учитывает несколько материальных и духовных систем в соответствии с мерой самого предмета и мерой человека. Это система самого предмета, утилитарной вещи; система предметных комплексов, в которую вписывается вещь; система пространственной сре-

жизни» [6, с. 18]. При всей неоднозначности процесса восстановления праздничной культуры в Японии, в других странах, важно то, что люди сегодня проявляют озабоченность проблемой связи поколений, духовным благополучием нации. Эти социально-психологические факторы вселяют надежду, что праздник как этнокультурная традиция способен послужить современному человеку в его созидательной деятельности.

ды, в которой функционирует вещь; система природных факторов, с которыми взаимодействует и гармонично сочетается предмет; система самого человека, его социальных функций и биосоциальных потребностей [2, с. 6].

Дизайнер, создавая современную пространственную среду, ставит перед собой задачи, которые являются принципами дизайн-деятельности.

Во-первых, это удовлетворение утилитарно-социальных потребностей человека, и на этой основе формируется социологический принцип дизайна, который требует изучения и учета структуры и динамики общественных потребностей.

Во-вторых, создаваемая дизайнером предметно-пространственная среда должна соответствовать инженерно-техническим условиям изготовления и использования предметов утилитарного назначения. Они должны быть удобны, просты в обращении, долговечны и т.д. На этой основе формируется инженерный принцип дизайна, который требует изучения и учета технико-производственных и технико-эксплуатационных факторов.

В-третьих, создаваемый дизайнером предмет или система предметов должны соответствовать анатомическим, физиологическим и психологическим характеристикам человека, формируя при этом эргономический принцип дизайна, требую-

Америка. Энциклопедия повседневной жизни. М,, 1998,416 с.

Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Худ. лит., 1965.527 с, Бондаренко Э.О. Праздники христианской Руси II Русский народный православный календарь. Калининград, 1995.416 с. Жигульский Казимир. Праздник и культура. М.: Прогресс, 1985.336 с.

Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. Т. IX. Материалы разных лет / Под ред. В.Л. Янина. М.: Мысль, 1990.525 с. Маркарьян С.Б,, Молодякова Э.8. Праздники в Японии. М.: Наука, 1990,248 с.

Полная энциклопедия быта русского народа, составленная Иваном Панкеевым. М,: ОША-ПРЕСС, 1988.688 с. Рыбаков Б,А. Русское прикладное искусство Х-ХШ веков. Л.: Аврора, 1971., 128 с. Юдин A.B. Русская народная духовная культура, М.: Высшая школа, 1999.331 с.

ДИЗАЙН КАК СОВРЕМЕННЫЙ СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ СПОСОБ ЭСТЕТИЗАЦИИ

СРЕДЫ И ЛИЧНОСТИ

Томский государственный педагогический университет

Источник статьи: http://cyberleninka.ru/article/n/prazdnik-v-kulture-i-kultura-prazdnika-v-kontekste-sovremennosti